Книга Забираю вас себе!, страница 48 – Тина Солнечная

Дверь закрылась.

Я осталась в тишине. И в комнате, где напряжение звенело, будто струна перед разрывом.

Повернулась к Талмеру.

Он всё ещё стоял на коленях. Неподвижный. Как будто вся эта сцена его не касалась. Или касалась слишком сильно.

Да уж.

Я медленно выдохнула и села на край кровати, глядя на него. В груди всё ещё горела злость — и на родителей, и на себя, и на этот чёртов столик, который сейчас выглядел, как улика в деле, где я всегда виновна по умолчанию.

Я судорожно провела рукой по лицу. Что же делать? Что, чёрт возьми, теперь с этим делать?

Встала, подошла к столику с "подготовкой" и в ярости от самой себя ударила по нему ногой. Ремни, плети, металлические крючья, жгуты — всё это с глухим лязгом упало на пол, разлетелось в стороны, как и моя уверенность.

Мне стало нехорошо от одного взгляда на это.

Я снова подошла к Талмеру. Он не пошевелился. Сероглазый, сдержанный, будто статуя. Только дыхание выдавало — живой.

Я опустилась прямо на пол перед ним. Не на колени — просто села, как человек, у которого больше нет сил стоять.

Я вздохнула, заставив себя поднять голову.

— Сядь, — попросила я тихо, устало.

Талмер сдвинулся с места почти сразу. Сел напротив. Ровно, с прямой спиной, как положено. Только взгляд все еще в пол.

— Посмотри на меня, — повторила я чуть настойчивее.

Он посмотрел. Его серые глаза были по-прежнему холодными, настороженными… но внимательными. Он слушал.

— У тебя есть три варианта, — сказала я ровно.

— Каких? — его голос был низким, но спокойным.

— Первый. Ты соглашаешься на мою метку. Сейчас. Добровольно и без пыток.

Он не отреагировал. Просто ждал продолжения.

— Второй — ты можешь уехать с моей матерью. Уверена, она заставит тебя обрести свою. Ее методы… Хм. Не думаю, что она рассматривает варианты кроме принуждения.

— Или? — его голос стал чуть тише. Словно он уже знал, что ему не понравится третий вариант.

— Или ты можешь попытаться сбежать, — я смотрела прямо в его глаза. — Я знаю, что ты можешь снять ошейник.

Он замер. Мышцы его лица едва заметно напряглись. Щёки чуть дрогнули, будто он не ожидал, что я это знаю. Или что скажу это вслух.

Молчание между нами стало плотным, тягучим.

— Вы меня отпустите? — спросил он тихо. Без надежды. Просто чтобы уточнить.

Я отвела взгляд и вздохнула:

— Формально — нет. Но и останавливать не стану. Хотя… я не думаю, что ты далеко убежишь. Но это уже будет зависеть от тебя. И от удачи.

Он смотрел мне в глаза. Прямо. Без страха. И всё же с тем вниманием, которое бывает только у тех, кто больше не верит в случайности.

— Почему вы не станете делать то же, что в прошлый раз?

И я поняла, о чём он. Перед глазами вспыхнула картина того, как его спину рассекает плеть. Как кровавые полосы горят на его теле… Его голос, отрешённо считающий удары.

— Не хочу, — тихо ответила я, не поднимая головы.

Кажется, его это по-настоящему смутило. Он даже чуть подался вперёд.

— Не хотите? — переспросил, будто не поверил.

Я подняла на него глаза и твёрдо повторила:

— Не хочу.

Он замолчал. Но замер не в напряжении — скорее в растерянности. Я встала, не дожидаясь ответа.

— Думай. У тебя время до утра.

И, не оглядываясь, пошла в душ. Этот день не может быть таким бесконечным. Я ощущала, как с каждым шагом по коридору во мне нарастает усталость — не столько телесная, сколько эмоциональная. Родители в спальне, столик с плётками, Талмер, которого я, чёрт побери, даже не пытала. И Томрин, который… да. Делал совсем не то, что ожидалось от раба.