Книга Забираю вас себе!, страница 49 – Тина Солнечная

Вода потекла горячей струёй, я подставила под неё ладони, лицо. Закрыла глаза. Не думать. Просто не думать.

Но мысли, как назло, лезли сами. Вот уж кто произвел бы на маму неизгладимое впечатление, так это Том. Потому что Талмер на коленях — пусть и не то, чего она ждала, но довольно привычно… А я у Томрина, который буквально брал меня, как свою женщину… Вот это было бы трудно объяснить…

Я вышла из душа, отбрасывая мокрые волосы назад, и сразу наткнулась на него. Он всё ещё был там. Стоял. Уже не на коленях — и за это, если честно, я была почти благодарна.

— Ещё не решил? Или решил не сбегать? — спросила я, скорее чтобы что-то сказать. И пошла к кровати. Спать не хотелось. Но и сил ни на что больше уже не оставалось.

— Что с вами произошло, лея? — вдруг спросил он.

Я замерла у самого края кровати. Повернулась к нему через плечо.

— Что ты имеешь в виду?

— Все циски… — он запнулся, будто подбирал слова. — Они видят, что вы ведёте себя иначе. Никто из нас за всё время с вами… никто не видел ничего подобного. Я с вами не так давно, чтобы судить, но…

— Вот и не суди, — отрезала я устало. — Делай выбор. Это всё, что тебе нужно.

Откинула одеяло, собираясь забраться под него. Не то чтобы я рассчитывала уснуть. Просто спрятаться.

— Если я останусь… — продолжил он вдруг, голос стал чуть ниже. — Вы планируете… развлекаться со своими игрушками и дальше? — Он кивнул подбородком на перевёрнутый столик, на полу всё ещё валялись плети и железо.

Я резко вздёрнула бровь.

— Ты собираешься торговаться? Не забывайся, Талмер.

Он тут же опустил голову. Слишком быстро. Слишком привычно.

— Что прикажете, лея?

— Сделать выбор, — повторила я тихо.

Он выдохнул и поднял на меня свой холодный серый взгляд.

— Я его сделал. Я принимаю вашу метку.

Я… замерла. Честно говоря, я почти была уверена, что он выберет свободу. Что хотя бы попытается.

Слава богам, я успела прочитать, как это делается. Поднялась, подошла к нему близко. Он не отстранился, не отступил.

Положила ладонь туда, где у других моих цисков была метка. Почувствовала, как его кожа едва заметно дрогнула под моими пальцами.

Произнесла вслух нужную фразу наложения — древние слова, что цепляются за магию самого циска, если он позволяет. И он позволил.

Метка проступила почти сразу — чёрная, резкая, как выжженный знак. Я провела по ней пальцами, чувствуя её странную пульсацию, как новую часть чего-то, что теперь моё.

Подняла глаза на него. Внутри скребло ощущение, что он только что совершил ошибку. Большую.

Этот мужчина был свободен. По-настоящему. Пусть и в плену, но его дух не был подчинён. Ему не нужно было стоять у моих ног ради выживания, молить о ласке каждые пару дней.

А теперь… теперь он стоял и смотрел на меня спокойно, ровно. Без страха. Без мольбы. Но мы ведь оба понимали, что это значит.

И почему-то именно это сжало мне горло сильнее, чем любые клятвы.

— Мне уйти или остаться? — его голос прозвучал удивительно спокойно, будто он не стал секунду назад моим рабом.

— Я не знаю, — вырвалось прежде, чем я успела себя остановить. Он едва заметно усмехнулся. На его губах мелькнула лёгкая, почти невесёлая улыбка.

— Вы позволите мне остаться?

— Да, — выдохнула я. Потом очнулась — будто вынырнула из-под этих его серых глаз, цепких, внимательных. Отвела взгляд, вздохнула и пробормотала уже тише: — Ложись. День был сложный для всех нас. Надо отдохнуть.