Книга Тайна доктора Авроры, страница 70 – Александра Федулаева

Генри быстро попрощался со всеми, а потом крепко сжал мои руки:

— Я скоро вернусь. Не позволяй ей… вмешиваться в твою судьбу. — Он не произнёс имени мачехи, но её фигура стояла между нами, даже в молчании.

Лорд Сеймур склонил голову с тем же благородным достоинством, что и всегда:

— Письмо от меня вы будете получать каждые два дня. Если понадобится что-либо — немедленно пишите. Не доверяйте никому без нужды. Особенно тому, кто слишком часто улыбается без причины.

И снова — ни имени, ни прямого указания, но я поняла, о ком идёт речь.

Когда они скрылись за поворотом, я вернулась в пустующий дом. Остаток недели прошёл в ожидании. Гостевые комнаты опустели, слуги вернулись к своим обычным обязанностям, но всё было словно в полусне. Я проводила дни между чтением, короткими прогулками по саду и наблюдением за мачехой, которая всё чаще уходила в свой кабинет и задерживалась там подолгу. Иногда к ней приходили письма, иногда она диктовала что-то лакею, и я чувствовала: идёт переписка. Готовится что-то. Я почувствовала это особенно остро, когда она начала устраивать «случайные» встречи с лордом Эштоном, приглашая его «выпить чаю», прогуляться по саду, поужинать в тесном кругу. Всё это подавалось как знак вежливости, но намерения просматривались всё явственнее. Несколько раз он пытался заговорить со мной наедине — о здоровье, будущем, даже о вкусе книг, но каждый его взгляд вызывал у меня внутренний холод.

— Вы слишком молоды для таких переживаний, — однажды сказал он, задержав мою руку на мгновение дольше, чем было нужно, и затем поцеловал её. — Время залечит раны, поверьте. Главное — не оставаться одной.

Я выдернула руку и, не отвечая, поклонилась, после чего поспешила прочь. В ушах звенело, словно после удара колокола. Я не знала, что именно было более пугающим: его назойливые слова и прикосновения или то, что в лице мачехи я, скорее всего, не найду поддержки.

Днём, проходя мимо закрытых дверей кабинета, я услышала знакомый голос мачехи:

— …если мы поторопимся, можно всё уладить до возвращения Генри. Вы сами говорили, что это не проблема с вашими связями. Чем дольше тянем, тем выше риск.

Ответа я не услышала — шаги за дверью стихли, а моё сердце забилось быстрее. Стараясь успокоить дыхание, я отступила к лестнице и поспешила в свою комнату.

Вечером того же дня, после ужина я направилась в конюшню — день выдался тяжёлый, и душа просила тишины, лошадиного дыхания и запаха сена. Щенок Рози, заметно подросшая с тех пор, как я подобрала её дрожащим комочком под кустом, радостно залаяла и с разбега бросилась ко мне, обмазывая мои ладони влажным носом и сбивая с ног своим упитанным тельцем. Я рассмеялась — впервые за долгое время по-настоящему — и почесала её за ушами.

— Ты уже настоящая леди, — сказала я, прижимая её к себе. — Но всё ещё слишком вертлявая для спокойной прогулки.

Конюх, мистер Джеймс, подошёл и приветливо кивнул.

— Она хорошо подросла, миледи. Живчик, но умная.

Мы разговорились. О лошадях, о погоде, даже о предстоящем большом поминальном обеде — он сказал, что и конюшня к нему готовится, ведь в поместье съедутся гости с уезда. Мне было приятно говорить с человеком, который видел в животных не только обязанность, но и душу.

Когда мы, наконец, вернулись в комнату, небо за окном уже густело, а в воздухе повисла влажная свежесть. Марс тут же запрыгнул в кресло у камина и притворился спящим, но стоило мне подойти, как он приоткрыл один глаз.