Онлайн книга «Эсперанса»
|
Будто бы холодом потянуло. По телу женщины прошла волна дрожи, кожа покрылась мурашками, глаза расширились от ужаса. Она ведь никогда прежде не задумывалась о том, что тогда на самом деле близко подошла к темноте. — Как страшно… — Да. Но так бывает. И это просто нужно знать, нам. И ты тоже научишься принимать знания спокойно. Это сейчас много всего. Не волнуйся, хорошо? Ты бледнеешь… Все успокоится, придет в норму, поверь. Гораздо легче, когда знаешь. И тут, и там, внизу. Нет ничего хуже неизвестности. — Да… только сейчас… Обними меня крепче! Пожалуйста. И не отпускай. Никогда, никогда! Мужчина обнял женщину. Крепко-крепко. — Никогда — не всегда хорошее слово. Навсегда, милая. Так лучше. И вернее. Быть рядом гораздо важнее, чем все остальное. В первые мгновения они глаз не могли оторвать друг от друга. Смотрели, боясь моргнуть, да так, что слезы потекли. А потом она все обнимала его, целовала и плакала, и говорила что-то, говорила… И он тоже. Чувства не исчезают с потерей телесной оболочки. А души сентиментальнее, чем земные воплощения. Но на, то они и души, чтобы чувствовать то, что человек не всегда может или не всегда хочет себе позволить. Хотя кто знает, где все начинается, на земле или на небе?… — Стыдно, — прошептала она. — Я, наверное, так некрасиво себя вела, когда Смерть меня сюда доставила, что все облака распугала. Вот, до сих пор рядом никого. Но я же от счастья?… — Что ты, они и не такое видали. Да и места тут много. И все всё понимают — нам одним побыть надо было. Вдвоем. Только вдвоем. — У меня такое чувство, что мы… — она покраснела, даже сейчас не утратила милой особенности — стесняться. — Одно целое. Это правильно, да? Не знаю, как сказать. Не так, как бывает внизу, не физически. Хотя и физически как-то тоже… Мамочки… я так хотела, чтобы мы с тобой… там… но сейчас все иначе, нет страха, нет мысли, что что-то может помешать, просто вместе… потому что это наше. — Родная моя. Да там, внизу, я с ума сходил от желания быть с тобой. Но разве мог? Знал, что у меня времени мало. Ты бы после осталась совсем одна. Кто знает, как бы восприняли это твои дети, друзья… — А я не могла понять, тогда. Силилась, пыталась и не понимала, почему ты меня отталкиваешь. Не разрешаешь — ничего, совсем ничего, даже лишний раз позвонить. И не отпускаешь в то же время. — Ты прости. — Нет-нет… Что ты… не надо, — она чуть высвободилась из объятий, погладила мужчину по взъерошенным темным волосам. Пригладить не удалось. Как всегда! Он ничуть не изменился, ну ни капельки! Именно таким запомнился. Красивым, чуточку строгим, с вечной морщинкой между бровями. И с глазами цвета предрассветного неба. Целовать хочется, в глаза. Он тогда улыбается и чуть смущается, это так удивительно. И небо в его глазах светлеет. — А помнишь, как ты меня поцеловал, первый раз? Шел дождь, а я без зонтика, волосы мокрые, нос красный, по лицу капли текут… — Ты была такая красивая, — мужчина заулыбался. — И такая ребенка… — А помнишь, ты однажды уговорил меня покататься на чертовом колесе? Город как на ладони. Сначала страшно, а потом стены кабинки словно исчезают, и мы в небе парим — свободными птицами! А качели помнишь? Простые цепочные? Радовались, как дети, баловались — сцеплялись, отталкивались, разлетались, я кричала: «Попробуй, догониии!» И качели тоже исчезали, а мы неслись над землей наперегонки, и за спинами самые настоящие крылья! Вот странно: я всегда мечтала летать и всегда боялась высоты. |