Книга Самайн у ведьмы пограничья, страница 13 – Уоллис Кинни

Теперь, когда мамы не стало, вся индивидуальность ее книги исчезла. Если там и есть что искать, придется постараться. Исписанные страницы, которые я столько раз перечитывала с июля. Рецепты, списки дел, дневниковые заметки. Все как у меня. Промучившись полчаса, раздраженно захлопываю том. Единственная разница – в моей есть лекарственные отвары. А в мамином дневнике пропущено несколько дат.

Никакой системы – просто несколько случайных дней, не больше двух на год. Вообще это странно: мама старательно вела дневник. Но, может, в те дни она была слишком занята.

Среди имеющихся записей нет ни намека, почему же она сделала меня именно ведьмой пограничья.

– Это был просто сон, – говорю я Мерлину. – Не каждый сон вещий.

Убрав мамин гримуар обратно, я вновь усаживаюсь в кресло у огня и достаю шитье. После вчерашних приключений неделю к крючку не притронусь. Сейчас я тружусь над шалью, которую расшиваю серебряными звездами. Это подарок Селесте на ее день рождения. Часы бьют девять, десять, одиннадцать. Глаза устают, запястье ноет, но я отсчитываю последний ряд стежков. Когда же обрезаю серебристую нить, Мерлин вдруг подскакивает и несется к входной двери.

– Тебя что-то напугало, маленький волшебник? – лениво спрашиваю я.

Поставив уши торчком и склонив голову набок, он тихонько мурчит в ответ. Внезапно сквозь шум бури раздается громкий стук.

Невольно глянув на метлу на столе, я лихорадочно соображаю, кого там принесло. Насколько мне известно, в городе не ожидается никаких родов, – по крайней мере, ни одна мать не просила себе повитуху. Любой больной, скорее всего, подождет, пока не уляжется буря. Может, это Миранда желает выяснить, почему я не ответила на ее письмо? Нет. Даже она не настолько настырная.

Я тихо встаю со стула и беру с крючка острую кочергу. Из ящика стола вынимаю шелковый мешочек, полный листьев руты, и кладу его в карман. Затем подхожу к двери и смотрю в маленькую щель. На крыльце стоит высокая, окутанная тенью фигура насквозь промокшего человека. Приоткрыв дверь, я выглядываю наружу. Свет от огня тускло сияет на лице гостя. Я улавливаю запах корицы и потрясенно понимаю, кто же пожаловал ко мне на порог.

– Геката Гудвин, – улыбается он. – Именно та ведьма, которая мне нужна.

Я не видела Мэтью Сайфера десять лет. Накануне моего двадцать первого дня рождения старейшины почти дюжины разных ковенов собрались в Ипсвиче, чтобы решить, что делать с группой подростков, которые практиковали опасную магию на Среднем Западе. Старейшины целую неделю прожили в поместье Гудвин, пока разрабатывали стратегию, как справиться с негодяями из «Мичиганской шестерки». Я же все это время хлопотала на кухне и готовила по маминой книге рецептов, пока она, Маргарет и Уинифред принимали гостей.

На третий день Мэтью и его отец, Малкольм Сайфер, явились на совет без приглашения. Я понятия не имела, кто он, и мы с ним быстро сошлись, не имея рядом других ровесников. Я тайком отвела его в заброшенный в то время домик смотрителя. Он стоял на самой границе нашей земли. Мы распили бутылку коричного меда из маминой кладовой, и я поведала ему свои грандиозные планы превратить это здание в настоящий собственный дом, как только мне исполнится двадцать один.

Когда мать нашла нас пьяными в заброшенном пыльном коттедже, то пришла в ярость. Именно тогда она сказала мне правду: Мэтью не какой-то безобидный колдун из Южных или Скалистых ковенов. Он – наследник Тихоокеанских врат. Никогда не забуду самодовольную улыбку на лице Мэтью, когда его обман раскрылся. Сейчас он смотрел на меня с той же ухмылкой.