Книга Мой сосед — вампир, страница 75 – Дженна Левин

— Я не совсем уверен. Воспоминания до того, как я обернулся в 1734 году, довольно… смутные. — Он сглотнул и отвёл взгляд. — В том году на нашу деревню напали вампиры. Большинство из нас либо убили, либо обратили. Думаю, тогда мне было около тридцати пяти.

1734 год.

Моё сознание не успевало переварить тот факт, что мужчина, сидящий рядом со мной на диване, был старше трёхсот лет.

— И именно поэтому я не возвращался туда с тех пор, — продолжил он. — Все, кого я знал до обращения, давно умерли, кроме… — Он резко замолчал, будто собирался сказать больше, но передумал в последнюю секунду. Покачал головой. — Все, кого я знал и любил в детстве, мертвы.

По жёстко сжатой челюсти было видно, что он хотел сказать больше, но лишь сжал губы и снова посмотрел на альбом для рисования, разложенный перед нами на журнальном столике. Впервые до меня по-настоящему дошло, как одиноко должно быть — жить вечно, наблюдая, как все вокруг стареют и умирают.

Может, именно поэтому он держался за Реджинальда. Наверное, иметь хоть что-то постоянное из своего прошлого приносит утешение — даже если это «что-то» временами ведёт себя как осёл.

— Каким был твой родной город? — спросила я.

Он уже рассказал мне за эти несколько минут больше о своём прошлом, чем за всё время нашего знакомства, и часть меня тревожно гадала, не перегибаю ли я, продолжая спрашивать. Но он по-прежнему оставался для меня загадкой, даже спустя столько недель. И теперь, когда он сам заговорил о прошлом, я просто не могла остановиться.

Если его это и напрягало, он никак не показал.

— Я не так много помню, — признался он. — Я помню чувства. Свою семью, нескольких близких друзей. Некоторые любимые блюда. Я раньше обожал еду

— Он улыбнулся с лёгкой грустью. — Помню дом, в котором жил.

— Какой он был?

— Маленький, — сказал он, усмехнувшись. Окинув взглядом свою просторную гостиную, добавил: — В эту квартиру, наверное, три таких дома влезло бы. А нас там жило четверо.

— В Англии триста лет назад не было особняков на полдеревни?

Он покачал головой, всё ещё улыбаясь.

— Нет. Особенно в той деревушке, где я вырос. Ни у кого не было ни денег, ни ресурсов, чтобы строить что-то больше необходимого — лишь бы укрыться от непогоды.

Я вспомнила то немногое, что знала об архитектуре Англии восемнадцатого века из курса истории искусств, и почти смогла представить себе дом Фредерика: крыша, возможно, соломенная, простые деревянные полы.

Как мальчик, выросший в таком месте, оказался здесь — в роскоши и великолепии, в шикарной квартире за океаном — спустя сотни лет? Его рассказ только подогрел моё любопытство. Но он откинулся на подушки дивана, скрестил руки на груди — и стало ясно, что на сегодня он сказал всё, чем был готов поделиться.

Но мне не обязательно было замолкать в ответ. После того, как он рассказал о своей сестре, мне тоже захотелось открыть ему хоть что-то о себе.

— Я рада, что она у тебя была. Пусть и недолго, — тихо сказала я.

— Я тоже.

— У меня нет ни братьев, ни сестёр.

Его взгляд, скользнувший по моему раскрытому альбому, поднялся и встретился с моим.

— Наверное, тебе было очень одиноко в детстве?

— Нет, — честно ответила я. — У меня было воображение и друзья. — Единственным настоящим минусом отсутствия братьев и сестёр было то, что рядом не оказалось никого, кто мог бы отвлечь родителей от меня — и моих бесконечных ошибок. Но после того, чем поделился он, мне не хотелось жаловаться. Моя глупая вина единственного ребёнка — последнее, что Фредерику сейчас нужно.