Книга Мой сосед — вампир, страница 72 – Дженна Левин

— Я посмотрю, — сказала я. Комната внезапно показалась слишком тёплой. — То есть… да, я хочу узнать о тебе больше.

На экране мама Баффи отчитывала дочь за то, что та снова пропадала на всю ночь, но я уже не следила за сюжетом.

Я не помнила, как уснула на диване рядом с ним.

Еще минуту назад Спайк и прочие монстры из Саннидейла вытворяли свои обычные фокусы. Я смеялась; Фредерик же пристально следил за экраном, будто смотрел важную университетскую лекцию и не хотел пропустить ни слова.

А в следующую минуту я уже моргала, глядя на профиль Фредерика — моя голова покоилась у него на плече.

Инстинкт подсказывал отодвинуться. Фредерик наверняка придёт в ужас, когда поймёт, что произошло. Но по мере того как ко мне возвращалось сознание, я поняла: он всё прекрасно понимает. Может, он и вампир, но, насколько я знала, у него есть нервные окончания в плече. Он должен был почувствовать тяжесть моей головы.

Я опустила взгляд. Охранная дистанция в несколько дюймов, которую он оставил между нами, когда садился на диван, за время моего сна исчезла. Наши бёдра соприкасались от колена до бедра.

Моя рука лежала у него на верхней части бедра, чуть выше колена. Его нога была мускулистой и крепкой, тело под ладонью — неестественно прохладным.

В голове пронеслись все варианты действий. Отстраниться и извиниться казалось самым разумным. Но не менее заманчиво было остаться на месте — любуясь резкой линией его челюсти и тем, как от его рубашки приятно пахло стиранным бельём и прохладной мужской кожей.

Было так хорошо — просто быть рядом с ним. Волнующе, и одновременно спокойно. Наши тела словно идеально подходили друг другу.

Я уже решила остаться, когда Фредерик заговорил. Его голос был низким, глубоким гулом у меня над головой — я скорее чувствовала его, чем слышала.

— У тебя потрясающее искусство, Кэсси.

Эти слова прозвучали настолько неожиданно, что я сразу забыла о неловкой ситуации. Я отодвинулась — и тут же уловила тихий, почти печальный вздох, сорвавшийся с его губ.

Может, ему понравилось, что я заснула, прижавшись к нему, так же сильно, как и мне. Эта мысль взволновала, но разбираться с ней я собиралась позже — сейчас у меня было слишком много вопросов к его словам.

— Моё искусство?

— Да. — Он указал на стеклянный журнальный столик рядом с диваном. Там лежал мой блокнот, раскрытый на странице с каракулями — я нацарапала их ещё на раннем этапе планирования «Особняка у озера». — Твоё искусство.

Во мне вспыхнула смесь чувств: смущение от того, что кто-то увидел мои незавершённые наброски, и настоящее раздражение от вторжения в личное.

— Ты не должен был это смотреть! — я резко наклонилась вперёд и захлопнула блокнот. Я знала, что он не понимает моего искусства. Достаточно было вспомнить его искреннее недоумение от моей работы про Согатак. И теперь он издевается надо мной, называя мои рисунки «потрясающими»?

— Прошу прощения за вмешательство в твою личную жизнь, — пробормотал он виновато. В его голосе звучало настоящее сожаление, но это не оправдывало его любопытства. Вся теплая, уютная близость, что была мгновение назад, моментально испарилась. — Мне не следовало заглядывать в твой блокнот.

— Тогда зачем ты это сделал?

Он молчал так долго, что я уже решила: он вовсе не собирается отвечать. Но когда наконец заговорил, его голос был тихим и немного напряжённым: