Книга Стихийница, страница 102 – Екатерина Боброва

— А вас догоню, — сказал вдруг огонь, когда они вышли в тронную залу и исчез.

Вода насмешливо посмотрела ему вслед, проворчав:

— Неугомонный, вечно все сам решает.

Лорд нервными шагами мерял комнату, время от времени поглядывая на часы. Те ползли, словно преодолевая тройное притяжение, и долгое ожидание скручивало нервы в тугую пружину раздражения. Вдобавок Анселя дико, до ломки, злил проходящий во дворце праздник. В гостевом крыле было тихо, но за час до полуночи местные устроили целое представление в небе, заполнив парк огненные иллюзиями и распускающимися цветами салютов. Музыка упрямо прорывалась сквозь окна, плеща ядом на нервы лорда. На стенах дворца возникали целые цветовые картины, демонстрируя эпохи истории академии от создания до настоящего времени. Портреты ректоров сменяли один другого. Потом пошли сцены игр Огня. И тут даже лорд нехотя признал, что дикари смогли связать свет и музыку в гармоничное представление. В любое другое время он бы полюбовался разыгрываемым действом — талантливо, что и говорить — но сегодня ему хотелось одного — чтобы все закончилось. Чтобы вернулся противный мальчишка. Чтобы они оказались на борту нанятого судна, плывущего обратно в империю.

Лорд задернул шторы, и комната погрузилась во мрак, однако легче не стало. Алые отсветы от иллюзий словно лазутчики асмасцев пробирались сквозь щели, ползли по стенам, превращая комнату в нечто жуткое. В углу слабо, словно не одобряя его поведения, светился световик. Ансель специально оставил лишь один — над часами, чтобы не привлекать внимания к лежащей на кровати фигуре — иллюзорной, естественно.

Музыка и свет погасли в полночь. Праздник переместился внутрь дворца.

— И где его носит? — в который раз спросил у часов лорд. — За это время можно было весь дворец раз десять обойти. Или, поганец, решил повеселиться? Давно, небось, выполнил задание, а сейчас смотрит, раскрыв рот, на представление или от сладкого стола отойти не может, — и он заскрипел зубами, не в силах простить зависимость от ребенка. Он, лорд Ансель, должен ждать какого-то мальчишку⁈ Еще и нервничать из-за него!

— Только появись — шкуру спущу, — и Ансель со всей дури проложил кулаком по стене. Боль обожгла и помогла успокоиться еще на пару часов.

В три часа ночи он чувствовал себя абсолютно измотанным. Попытался прилечь, но ворочающееся внутри беспокойство не дало сомкнуть глаз ни на секунду.

И он сдался, поднялся с кровати, вернулся к окну, где и провел последние часы, вглядываясь в расцвеченный праздничными фонарями парк. Вслушиваясь во взрывы смеха. И с ненавистью провожая каждую, мелькнувшую в свете фонарей, фигуру.

Когда за спиной полыхнуло, на часах было пять утра.

Присутствие чужой стихии иголками вонзилось в кожу, и он резко развернулся, выставляя водяной щит, одновременно атакуя.

— Да ты храбрец! — насмешливо донеслось из темноты, и его атаку водяным хлыстом с легкостью отбили. Полыхнуло жаром, вскипел, исчезая хлыст, и под потолок, ослепляя, вознеслась огненная фигура. Загудело. Затрещало гневно. В воздухе опасно запахло гарью — по шторам поползли пока еще слабые язычки пламени.

Лорд ощутил, как его щит сдавливает со всех сторон, как ему самому перестает хватать воздуха, а лицо покрывается капельками пота.