Книга Стихийница, страница 99 – Екатерина Боброва

— Первый. А вот и ассара. Думал, не придет. Слышал, она здорово сдала после исчезновения дочери.

— Не пепли. Ассара сильнее нас всех вместе взятых. Если ты забыл — она вообще из чужого мира, а вон как поднялась. Да и Шестой не устает повторять, если бы не она — ему бы не то, что королем стать, а вообще не выжить было бы. Да и куда без нее и без женского факультета, наши они теперь… Вон на играх последний раз как сражались… Прям огонь.

Девочка задохнулась, ощущая, как внутри все пылает от боли. Дернулась — выйти вперед, но парни намертво загородили ей путь.

— Все, сейчас его величество выйдет. Тише все! — одернул их староста, а ее сзади придержали за плечо, вернув на место.

Поздравительную речь его величества Оля слушала как в тумане. Невыносимо жгла мысль о том, что где-то там — рукой подать — ее семья, а она связана обещанием и не может открыться им…

После речи она, срывая горло, кричала вместе со всеми:

— Академия — сила!

Курсанты — мощь!

Пламя — лучшее, что обретешь!

И старательно моргала, прогоняя набежавшие слезы.

— О! Награждения пошли, — оживились парни, приосанились, желая услышать собственное имя.

— Интересно, Илью назовут? — спросил кто-то после очередного взрыва аплодисментов.

— Думаешь, за парад с кастрюлями ему отменят лучшие результаты экзаменов? — недоверчиво хмыкнули рядом.

— Не-е, — уверенно протянули слева, — сначала наградят, а потом накажут.

И все дружно согласились. А Оля поняла, что еще немного и не выдержит. Имя брата словно по голове ударило — аж зашумело в ушах.

— Забыл, мне наставник попросил кое-что сделать, — выдохнула она, сглатывая вставший в горле ком и начала пробираться к выходу. На нее недовольно нашипели, но выпустили.

В пустом коридоре она перешла на быстрый шаг, свернула в первый же закоулок, накинула невидимость и практически бегом устремилась дальше от зала.

— Ты чего крутишься? — спросил Лексар. — Думаешь, нас за шутку с кастрюлями сразу накажут?

— Не, — мотнул головой Иль, продолжая вертеть головой и к чему-то прислушиваться. — Неспокойно как-то. Словно произойти что-то должно. Что-то нехорошее, но нужное. Дурацкое чувство, — признался он, вглядываясь в лица курсантов. — Словно потерял что-то… Скребется на душе.

Он так увлекся, что чуть не пропустил собственно имя.

— Иди уже, — пихнули в спину друзья.

— Твой наследник вырос-то как, — одобрительно произнес Третий, глядя на приближающегося племянника. — И ожидаемо лучший на курсе. Весь в отца.

Юля ответила тяжелым вздохом. Лицо сына ни могло не напоминать о той, о ком все время болело сердце.

— Не переживай, она вернется, — понимающе сжал ее ладонь муж. — Огонь только вчера подтвердил, что жива и намекнул, что мы скоро встретимся.

— Только не уточнил, когда. А для него скоро — это еще год может быть, — покачала головой Юля, но стерла печаль с лица, тепло улыбнувшись сыну. Это его праздник, и он должен знать, как она им гордится.

— Слушайте, а вам не кажется, что задохлик похож на Илью? — спросил вдруг один из десятикурсников, вглядываясь в лицо повернувшегося к ним с наградой курсанта.

— Точно! — подтвердил второй, и все дружно обернулись на то место, где еще недавно стоял шестикурсник.

— А где он? — растеряно уточнил у товарищей парень.

— Сказал, дела какие-то, — ответил один из стоявших в заднем ряду, пожимая плечами.