Книга Лекарка поневоле и 25 плохих примет, страница 38 – Ульяна Муратова

Продавцы сплошь стояли важные и бородатые, как и редкие покупатели. К прилавкам гроздьями липли деревенские мальчишки, с открытыми ртами разглядывая натёртое до блеска оружие.

Осмотрев ассортимент, указала на более-менее привычную модель:

— Ясного утра. Почём вот эта винтовка?

— Бабам не продаём, — отрезал незнакомый щекастый продавец, явно не из местных.

— Вы это серьёзно? — нахмурилась я. — У меня, что, деньги какие-то не такие?

— Бабам не продаём, — повторил он. — Пусть муж приходит, коли хочет, а сейчас неча покупателей отпугивать.

То есть пацанву, роняющую слюни на приклады, он не гонял, а я, значит, помешала ему… покупателей отпугивала… Да что он вообще знает о продающей силе присутствия красивой женщины рядом с нацеленным на мужскую аудиторию товаром? Если я пару пуговиц рубашки расстегну и встану за прилавок, гроздьями к нему будут липнуть мальчики постарше и поплатёжеспособнее.

Придурок зашоренный. Задрали они уже с этим патриархатом!

Набрала воздуха в лёгкие, чтобы хорошенько отчитать этого бородатого дельца, но вовремя схлопнулась и прикусила язык. Если на него наорать, оружие он мне точно не продаст. А винтовку теперь ещё сильнее захотелось купить — чтобы прикладом в лобешник при случае прописать вот такому ущемленцу.

Я замерла возле прилавка, сверля взглядом торговца и решая, что предпринять.

Развернувшись на пятках, удалилась в соседние ряды, чтобы не мозолить продавцу глаза. Купила по списку всё, что планировала, затем нашла Митрофанушку и вдвоём мы загрузили покупки в телегу.

— Слушай, ты мог бы мне помочь в одном деликатном деле?

— В каком это? — нахмурился он, а я поняла, что допустила промашку со словом «деликатный».

Митрофанушка и деликатность были так же далеки друг от друга, как Довар и Земля, поэтому пришлось перефразировать:

— Дело у меня есть важное, подсобишь? Хотела винтовку купить, а мне не продают. Но как я одна в глуши без какой-либо защиты? Страшно же…

— Да кто ж бабе винтовку продаст? — изумлённо хмыкнул Митрофанушка.

— В том и дело. Может, купишь и мне отдашь? — с надеждой спросила я.

Клянусь, стало слышно, как натужно думает старостин сынок.

— А тебе зачем?

— От диких зверей отстреливаться, — захлопала глазами я. — Вдруг нападут, а я безоружная.

— А… ну это да… — задумчиво протянул он. — А с чего б им на тебя нападать?

— Так Шельму захотят съесть, она вон какая аппетитная стала.

— А… ну это да… Но ты ж их и магией могёшь…

— А если у меня магии нет? Потратила на лечение? Или зверей слишком много?

— А… ну это да… — почесал кудлатую голову Митрофанушка.

Видимо, молочный мозг никак не мог освоить концепцию женщины с винтовкой и поэтому зачесался.

— Ты хотя бы просто цену спроси, а то мне не отвечают, — не отставала я. — Ну чего тебе стоит? Ты же мужчина, тебе ответят.

В общем, Митрофанушка сдался. За винтовку просили триста арчантов, но после ожесточённого торга продавец уступил её за двести пятьдесят, ещё на тридцать мы купили патроны. Повезло, что хватило. Обратно с ярмарки я ехала без денег, зато держа в руках свою новую прелесть.

Теперь вопрос в том, как рассчитаться с мытарем. Мне удалось немного отложить, в том числе заработанное на пирожках, но долг погасить пока не получится — наскребётся разве что рассчитаться за текущий месяц.

В первый год вступления в брачный возраст — от восемнадцати до девятнадцати лет — берут минималку, триста арчантов в месяц, и с каждым годом налог поднимается. После двадцати пяти платить нужно уже по девятьсот пятьдесят арчантов, что для захолустной целительницы просто нереальная сумма, даже учитывая, что месяцев в году всего десять и они длиннее — по тридцать шесть дней.