Книга (не)помощница для орка, страница 21 – Анетта Политова

Мы шли рядом, и наши руки иногда соприкасались, вызывая вспышки тепла. Нравилось ли мне сама мысль, что у нас с орком обоюдная симпатия? Все бы ничего… Я бы даже закрыла глаза на его положение и статус… Но орк! Он орк — зеленокожий великан. У нас не было будущего. Он это понимал. И я это знала.

Весь день мы шли в гробовом молчании. Воздух между нами словно стал густым и тягучим, как смола из-за невысказанных желаний, сомнений и много чего еще. Каждое его случайное движение, каждый вздох отзывались во мне жгучим стыдом и обидой. А он… он был холоден и молчалив, как скала.

После того вечера откровений, следопыт снова нацепил маску безразличия и раздражения. Наверное, так было проще абстрагироваться от притяжения между нами, которое только усиливалось. Ближе к вечеру, Сорган начал грубить в своей привычной манере, и пытаться как можно сильнее меня задеть. У него это отлично получалось.

«Если будешь идти, шаркая ногами, как слепая коза, мы до зимы не выберемся из этой степи».

Эта его фраза, брошенная через плечо безразличным, ровным тоном, стала той последней каплей, что переполнила чашу моего терпения. В висках застучало, кровь ударила в лицо.

— А если бы ты не был таким грубым и бесчувственным громилой, нам не пришлось бы до изнеможения нарезать круги, обходя дорогу! — выпалила я, замирая на месте. Внутри все сжалось в тугой, дрожащий комок. — Я могла бы уже быть дома!

Он остановился и медленно, слишком медленно, повернулся. Его медовые глаза сузились до щелочек.

— Бесчувственным? — он сделал ко мне шаг, и от его внезапно выросшей тени стало не по себе. — Это я-то бесчувственный? Это не я всю ночь ворочался и вздыхал, как… Как будто… Словно…

— ЗАМОЛЧИ! — я почти взвизгнула, сгребая с лица непослушные, давно немытые пряди. Голос срывался от накативших слез. — Ты ничего не понимаешь! Я устала! Устала от этой мази, от этой грязи, от тебя! Сначала я решила, что ты прав и нужно вернуться, но сейчас… Жалею, что доверилась тебе! Я хочу домой, в свою нормальную жизнь!

Его безразличие и постоянные придирки заставляли меня страдать. То признается чуть ли не в любви, то отталкивает… Как я должна реагировать?

— Прекрасно, — его голос зазвенел холодной, отточенной сталью ярости. — Знаешь что? Давай сделаем так. Видишь ручей вон там? — он резко ткнул пальцем в сторону ближайшего лесного ручья. — Иди и смой свою мазь. Стань снова «нормальной»… — Он полез в свой мешок: — Вот! — швырнул мне в руки платье. То самое… с дорогим кружевом, по последней моде столицы.

И когда он его откопал?

— Переоденешься, отправляйся к устью там недалеко дорога в город. Давай, вперед! А я посмотрю, как долго ты продержишься одна.

Что-то во мне щелкнуло. Обида, злость и отчаянное желание доказать ему, что я не просто его обуза, заставили меня повернуться и почти побежать к воде.

— И пойду! — крикнула я через плечо, спотыкаясь о кочки. — И прекрасно дойду сама!

Я рухнула на колени у самой кромки воды.

Руки дрожали.

С остервенением принялась тереть лицо и руки мокрым песком, сдирая с кожи липкую, въевшуюся зеленую мазь. Она сходила, обнажая мою собственную, бледную кожу. Из за слабого зеленого оттенка я казалась мертвенно бледной.

«Плевать! Со временем смоется…»

Слезы, наконец, вырвались наружу, смешиваясь с водой.