Книга (не)помощница для орка, страница 24 – Анетта Политова

Он сделал шаг ко мне, и я невольно отпрянула.

— Ты хотела, чтобы я «поволновался»? — он искаженно улыбнулся. — Поздравляю. У тебя получилось. Я волновался. Когда нашел смытую мазь у ручья, одежду, у меня сердце в пятки ушло. А когда обнаржил следы похитителей... — он замер, сжав кулаки. — Я думал, что опоздаю. И знаешь, что самое ужасное? Я бы опоздал по твоей вине. Из-за твоего детского упрямства.

Его слова били точно в цель, больнее любого кинжала. Слезы снова выступили на моих глазах, но на этот раз это были слезы стыда и полного, безоговорочного раскаяния.

— Мне жаль, — прошептала я, и голос мой дрогнул. — Я не думала...

— В этом-то и проблема! — он внезапно взорвался, его рык заставил меня вздрогнуть. — Ты не думаешь! Ты живешь в своем маленьком мирке, где все вертится вокруг твоих обид и капризов! А за его пределами настоящий мир, Алиана! Мир, где тебя могут убить. Или того хуже. Или ты думаешь, эти подонки, — он резким жестом указал на тела, — просто отвели бы тебя к папочке за выкупом? Разумеется, они бы это сделали, но сначала…

Ледяная дрожь пробежала по моей спине. Нет. Конечно, нет. Я видела их глаза. Я знала, что могло со мной случиться.

Я молча опустила голову, не в силах выдержать его взгляд. Горячие слезы капали на мои грязные руки, оставляя чистые дорожки на коже.

Я услышала, как следопыт тяжело вздохнул. Потом шаги. Он подошел, присел передо мной на корточки. Его палец поддел мой подбородок, заставляя меня поднять голову.

— Слушай и запомни раз и навсегда, — его голос снова стал тихим, но в нем не было и тени снисхождения. — Твоя жизнь дорога не только тебе. Сейчас она дорога и мне. Так что хватит ставить над ней эксперименты. Я понятно выражаюсь? Как ты считаешь, почему мы идем так долго? Я избегаю оживленного трафика. Твой папочка перестарался с суммой награды, считай себя самым желанным трофеем на данный момент. Тебя не ищет только ленивый. Так что… вытирай моську, и успокаивайся.

Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

— Хорошо, — он отпустил мой подбородок. — Теперь намажься. Мы уходим отсюда. Будешь орчихой. К оркам никто не полезет из-за второй, боевой формы.

На этот раз я не спорила. Я послушно зачерпнула мазь и стала наносить ее на кожу. Прохладная, знакомая субстанция скрывала мою уязвимость, возвращая мне хоть какую-то защиту, заживляя раны. Маскируя не только цвет кожи, но и жгучее чувство стыда.

Сорг тем временем оседлал того самого «одолженного» коня — крепкого гнедого мерина.

— Поедешь со мной, — это был приказ, а не предложение. — Как и планировали, вернемся в лагерь к оркам. Нам следует все обдумать. Не думал, что вернуть тебя будет настолько сложным заданием.

Он легко вскочил в седло и протянул мне руку. Я подала ему свою, и он рывком посадил меня перед собой. Его руки, обнимавшие меня с двух сторон, чтобы держать поводья, были тверды как камень. От него исходило напряжение и невысказанная ярость.

Мы поехали. Не разговаривали, каждый думал о своем. На этот раз молчание было уже иным. Оно было тяжелым, как намокший плащ, и густым, как моя вина. Я сидела, прижавшись спиной к его груди, и чувствовала каждый вздох, каждое движение его мышц. Он спас меня. Он рисковал собой из-за моей глупости. И теперь между нами лежала не просто ссора. Лежала пропасть, которую я сама и вырыла.