Книга (не)помощница для орка, страница 25 – Анетта Политова

И я не знала, смогу ли ее когда-нибудь преодолеть.

Мы ехали несколько часов. Сначала по лесу, потом выехали на открытую равнину, где ветер гулял свободно, срывая с сухих трав шепот, похожий на вздохи. Я сидела, вжавшись в седло, стараясь занимать как можно меньше места, почти не дыша. Его молчаливая ярость была осязаемой, как плеть. Каждый стук копыт о землю отдавался в моем сердце укором.

Ну, нельзя же так переживать! Это всего лишь… орк! Что может быть общего между мной и… орком?

А я все равно места себе не находила.

Сорган Следопыт не говорил ни слова. Его руки, державшие поводья по бокам от меня, были напряжены, как тетива. Я видела его сжатые кулаки и чувствовала, как его грудная клетка вздымается в ритме сдержанного гнева. Стыд сжигал меня изнутри, и я готова была провалиться сквозь землю.

К полудню мы добрались до одинокого каменного выступа, который хоть как-то защищал от ветра. Сорг резко осадил коня и без лишних слов соскользнул на землю.

— Слезай, — бросил он, не глядя на меня, и принялся расседлывать коня.

Я послушно сползла на землю. Ноги подкосились, и я едва удержалась, ухватившись за стремя. Он этого не заметил. Или сделал вид.

Он развел костер с той же молчаливой, почти злобной эффективностью. Достал провизию — жесткие лепешки и кусок вяленого мяса — и бросил мне мою долю. Я не спрашивала, откуда хлеб и солонина, захочет, потом сам расскажет. Или нет?

Мы ели, сидя по разные стороны костра. Я пыталась проглотить хоть кусочек, но еда вставала комом в горле.

Когда я снова попыталась прожевать свой сухарь и чуть не поперхнулась, Сорг внезапно резко встал и отошел к краю уступа, спиной ко мне. Его плечи были подняты. Он стоял так несколько минут, глядя на бескрайнюю степь. А потом я услышала, как он сказал, тихо, но так, что я разобрала каждое слово:

— Я чуть не сошел с ума.

Я замерла, выпустив из рук лепешку. Руки вмиг ослабли, повисли безвольными плетями.

Он повернулся. Его лицо было усталым, а в глазах не осталось и следа от гнева — только глубокая, всепоглощающая усталость.

— Когда я нашел твои вещи у ручья... — он провел рукой по лицу. — У меня перед глазами все потемнело. Я подумал... я подумал, я старался не думать о том, что разбойники могли с тобой сделать. В глазах потемнело… Наверное ты винишь во всем случившемся меня? Я поклялся доставить тебя невредимой… Не только Аши, но и…

Это было последнее, чего я ожидала услышать. Признание.

— Ты не виноват, — прошептала я, наконец найдя в себе силы говорить. — Это я... Это моя вина. Во всем. С самого начала. Только моя. Ты был прав во всем. Я вела себя как избалованный, глупый ребенок. Я не думала о последствиях. Я думала только о своих обидах.

Я встала и, не решаясь подойти ближе к этому могучему воину. На его фоне я казалась хрупким фарфоровым созданием. Стояла у костра, сжимая и разжимая руки.

— Ты спас меня, — голос мой дрогнул. — Ты рисковал собой, чтобы найти меня. А я... я чуть не погубила все из-за своей гордыни. Мне так жаль, Сорг. Так бесконечно жаль.

Он смотрел на меня через костер. Пламя отбрасывало блики в его глазах, и в них теперь читалась не ярость, а боль. Та самая боль, что сидела и в моем сердце.

— Я не должен был так говорить с тобой у ручья, — сказал он тихо. — Я... я испугался. А когда я боюсь, я злюсь. Это не оправдание. Это объяснение.