Книга (не)помощница для орка, страница 32 – Анетта Политова

Я подошла и осторожно положила свой скромный дар рядом с камнем Казгара.

— Чтобы… чтобы ты пахла чем-то приятным на том свете, — прошептала я, чувствуя себя полной дурой. — И чтобы напоминало о той глупой девчонке, которой ты помогла.

Аш открыла глаза. Ее янтарный взгляд был ясным и пронзительным. Она посмотрела на мой подарок, потом на меня, и ее улыбка стала шире.

— Спасибо, дитя, — прошептала она. — Буду благоухать, как молодая невеста. Предкам понравится.

Она закрыла глаза снова, и ее дыхание стало ровным и тихим. Она не умерла той ночью. Она просто уснула под песнь своего народа. А утром ее не стало.

Мы похоронили ее на рассвете, на высоком холме, с которого открывался вид на бескрайнюю степь и далекие синие горы. Могилу выложили камнями, а сверху поставили деревянный столб с вырезанным знаком ее клана — переплетенными змеей и целебным цветком.

Я стояла у свежей могилы, и ветер трепал мои вечно растрепанные кудри. Сердце болело так, словно я потеряла кого-то родного. А ведь я знала ее всего несколько дней. Но за эти дни она стала мне ближе, чем иные светские подруги за годы.

Сорг молча стоял рядом. Его лицо было каменной маской, но я видела боль в глубине его медовых глаз.

— Она была как мать для многих из них, — тихо сказал он, не глядя на меня. — Для меня тоже не последним существом. Как-то вылечила глубокую рану. Она научила многому. Не только травам.

— Она была удивительной, — выдохнула я. — И я даже не успела…

— Ты успела, — он перебил меня. — Ты дала ей то, что ценится у орков выше золота — искренность. И заставила улыбнуться в последние часы. Большего дара нет.

Следопыт повернулся и пошел прочь от могилы, его плечи были напряжены. Я понимала, что ему нужно побыть одному. Скорбь орков была тихой и сокровенной, не предназначенной для чужих глаз.

А я осталась стоять, глядя на уходящий вдаль горизонт. Впервые я почувствовала не просто симпатию к этому народу. Я почувствовала их боль, как свою. Их потерю, как свою собственную.

Потому что это было по-настоящему. И это не могло закончиться ничем хорошим. Когда в твоей жизни появляется подобное, очень больно это терять.

После похорон Аш лагерь погрузился в тихую, деловую печаль. Орки молча делали свое дело, но в их движениях была какая-то особая, сдержанная грусть. А я чувствовала себя чучелом, которое случайно занесло в чужую, слишком взрослую жизнь. Слиться с толпой уже не получалось.

Мои мысли метались, как перепуганные мыши в подвале отцовского особняка. С одной стороны — Сорг. Этот огромный, пахнущий дымом и опасностью… кто бы он ни был. С его грубыми шутками, неожиданной нежностью и способностью являться именно тогда, когда я уже почти смирилась с ролью обеда для шакалов или жертвой разбойников.

С другой стороны — реальность. Холодная, жестокая и совершенно не романтичная.

Я сидела на бревне у потухающего костра и вела с собой безмолвный, но очень оживленный спор.

«Он орк — констатировал во мне голос разума».

Зеленокожий. С клыками.

Представляю лицо папочки, когда я приведу этого громилу к ужину.

«Пап, это мой жених. Он чуть не съел капитана стражи на завтрак, зато как целуется!»

«Но он не совсем орк! — возражала другая часть меня. — Он читает книги! У него дом! И… и он смотрит на меня так, будто ты не промахнувшаяся по мишени девица, а самый ценный его трофей. Да и клыки… Нет у него никаких клыков!