Книга Верхняя земля для дроу, страница 35 – Людмила Вовченко

— Дом Ланы, — сказала она вместо приветствия. — Тропа слышит твоё имя дальше, чем обычно слышат наверху. Сегодня — имя дороги.

— Громким шёпотом, если можно, — попросила я. — Мне нравится, когда мир переговаривается, а не орёт.

Эйлин улыбнулась не губами — взглядом. Мы положили на чёрный камень шесть кристаллов: от ограды, от двери Тамар, от источника, от кухонной печи (не смейтесь — кухня в любой цивилизации священна), от уличного очага и от моего кулона-маяка. Жрицы обвели ладонями по кругу, и свет вошёл в камень не вспышкой, а глубокой, тёплой волной.

— Скажи, кому дорога, — произнесла Эйлин.

— Тем, кто умеет дышать, — ответила я, чувствуя, как в груди отзывается то самое мы. — И тем, кто учится.

— Назови её.

Я вдохнула.

— Тропа Двух Солнц к Дому Ланы.

Кристалл в центре храма взял это имя как воду берёт камень: без брызг, но с вечной памятью. На моей коже мурашками прошёлся холодок; в глубине черепа будто щёлкнуло — знакомыми словами чужого сна: имя — потом огонь.

— Пророчество — терпеливое, — тихо сказала Эйлин, заметив, как я вслушиваюсь в себя. — Сегодня оно довольно. Не торопи.

Жрица-писарь внесла в книгу: «Тропа Двух Солнц к Дому Ланы. Право прохода: по договору, по зову, по свидетельству храма. Ответственность: Дом Ланы». Стало как-то легко: будто мы не бежим всё время наперегонки с системой, а начинаем в ней переукладывать камни.

На обратном пути я купила на базаре у старого артефактника пару глиняных чаш, крошечный колокольчик «на ветер» и мешочек проса — для птиц. Артефактник подмигнул:

— Птицы кормят дом известиями лучше соседок.

Я довольно рассмеялась. У нас будет своя почта — крылатая. Мир любит простые решения, если их вовремя заметить.

«Двери, которые выбирают; свидетели, которые не врут»

Днём дверь Тамар — зелёная, с узорами-сетями — дышала как живая. Снаружи — тёплый ветер, внутрь — запах горячего хлеба и сырой древесины, звук воды из нашего источника. На воротах мы прибили табличку: «Дом Ланы. Договариваемся словами». Сфинкс прочитал, одобрил, но попросил добавить мелким шрифтом «и слушаем ответ». Добавили.

Пришли те, кого ждали: лечец Эрин (уже в рабочем фартуке, счастливый, как мальчишка у большой реки), близнецы Нэр и Норан, мастерица Тамар с коробом замков. И те, кого не ждали, но были рады видеть: двое ремесленников с Верхней линии и женщина с тонкими, почти музыкальными пальцами — мастер резных форм. У неё был сын — худой, настороженный, с ошмётком прежней цепочки на шее, как шрам.

— У нас контракты, — напомнила я мягко. — И право сказать «нет».

Юноша кивнул — не рефлекторно, как привык, а после паузы, как человек, который примеряет на язык новое слово.

Свидетели? Иллена села с краю, как строгая тётушка, которая и печенье принесёт, и по рукам даст, если кто соврёт. Сфинкс занял высокий камень и делал вид, что запоминает на века (и, кажется, не врал). Феникс тихо грел крылом дверной проём — не огонь, а золотая ладонь счастья.

Читали вслух. Без театра.

— Срок — год. Продление — по взаимному согласию.

— Жильё — предоставляется.

— Доля урожая — прописана.

— Право голоса — в общих вопросах.

— Право не принимать интимные связи — свято.

— Право просить о них — тоже, если обе стороны хотят.

Ардан откашлялся и добавил, глядя на меня искоса:

— Запишите пункт: «Юмор — обязателен».