Книга Гарем для сестры султана, страница 63 – Людмила Вовченко

→ Он молчал.

→ Потом… улыбнулся.

— Ты всегда выбираешь не себя.

— Нет.

→ Сегодня я выбираю себя настоящую.

→ Ту, что живёт не в прошлом, а вот здесь.

* * *

В этот миг образ дрогнул.

→ Ветер прошёл по павильону.

→ Марк… посмотрел на неё так, будто понимал всё.

— Ты стала красивее, Мария.

→ Не внешне.

→ Ты… осветилась.

— Ты тоже.

→ Даже если ты — тень.

→ Он шагнул назад.

→ Исчез в тишине.

* * *

Позже она стояла у окна.

→ Смотрела в небо.

→ И позволила одной слезе упасть на ладонь.

→ Не потому, что проиграла.

→ А потому, что простила себя за то, что не успела любить.

И прошептала:

— Спасибо, Марк.

— За то, что был.

— И за то, что… позволил мне идти дальше.

Глава 51

'Ты пришла, чтобы спасать.

Но осталась — чтобы быть судьёй.

Не их. Себе.'

* * *

Дворец Академии утопал в тишине.

Не в звенящей — тревожной.

А в той, что появляется перед грозой,

когда даже птицы замирают.

→ Джасултан стояла у фонтана.

→ Голая по пояс.

→ В одних тонких шароварах,

и её кожа блестела от капель, как от слёз.

Рядом на камне лежала сабля,

та самая — с чёрной рукоятью и серебряным гравировкой.

Когда-то она казалась ей чужой.

Теперь — родной частью.

* * *

— Он больше не говорит, — сказала Аниса, подходя бесшумно.

— Профессор. Просто смотрит.

— А мы готовы?

— Почти. Все артефакты защищены. Ученицы эвакуированы. Остались только мы. И… она.

→ «Она» — та, кого профессор сотворил.

→ Джасултан знала: их столкновение неизбежно.

— Я иду, — сказала Джасултан.

И подхватила саблю. Без пафоса.

Как старую подругу.

* * *

Подвал Хранилища был залит мягким золотым светом.

В его центре — прозрачный кокон,

внутри которого сидела идеальная Джасултан.

→ Клон.

→ Отражение.

→ Искусственная альтернатива.

Она была прекрасна.

Холодна.

И… совсем пустая внутри.

→ Только глаза вспыхнули, когда настоящая вошла.

— Ты вернулась, — произнесла Копия.

— Зачем?

— Чтобы закончить.

→ Они не сражались.

→ Они говорили.

→ И каждое слово било сильнее стали.

* * *

— Ты не страдала, — сказала Джасултан.

— Ты не падала. Не боялась. Не любила.

— И не теряла.

— Я — результат. Ты — ошибка.

→ Копия встала.

→ Их движения были зеркальны.

→ Но в глазах Джасултан было нечто, чего Копия не могла скопировать:

Жизнь.

* * *

— Ты знаешь, — прошептала Джасултан,

подходя ближе,

— когда я впервые полюбила этот мир?

→ Копия молчала.

— Когда одна девочка, с раной от пояса до груди, прижалась ко мне и сказала:

«Я жива, потому что ты сказала мне, что могу.»

→ Этого ты не переживала.

→ Ты не была с ними в пыли.

→ Не рыла землю руками, чтобы найти зарытую подругу.

→ Не смотрела в глаза женщине, которая убивала, потому что не верила, что достойна любви.

→ Ты не жила.

— Я — лучшее из тебя, — процедила Копия.

— Нет.

→ Ты — трусость профессора.

→ Его страх перед женской болью, перед глубиной, перед выбором.

→ Он создал тебя, потому что не вынес меня.

* * *

И она подняла саблю.

→ Но не ударила.

→ А вонзила её в собственное отражение,

в зеркало, стоящее за Копией.

Зеркало треснуло.

→ Пошло по стеклу сетью трещин.

→ И вместе с ним — исчезла Копия.

Не разбита.

Рассосалась, как иллюзия.

Как страх, увиденный в лицо.

* * *

Позади неё стояли Аниса, Хатидже, Роксолана.

→ Без слов.

→ Просто были рядом.

— Всё? — спросила Аниса.

— Нет, — сказала Джасултан.

— Теперь — можно выбирать.

→ Открыть врата и уйти.

→ Или остаться.

→ Впервые за всё время, она выбирала не между добром и злом,