Книга Обелиск, страница 55 – Полин Герц

Что угодно, лишь бы не видеть обвиняющий взгляд так низко обманутой подруги.

Все забудется. Уйдет в прошлое, как разбитая машина и отмененная в последний момент поездка в Рио. Опустится на глубину и останется там навеки.

Раз.

Пальцы нетерпеливо отодвинули щеколду.

Два.

Рука повернула бронзовую голову льва, когда-то купленную в шутку в старой антикварной лавке.

Три.

Дверь распахнулась.

Боги не были благосклонны. Боги были в ярости. Потому что она пропала.

За порогом стоял он. В своей черной водолазке, идеально выглаженных брюках, до блеска начищенных ботинках. Черные волосы лежали небрежно, но Стоун была готова поклясться, что повторить этот бардак не смог бы лучший стилист из тех, что ведут свои глупые шоу на ТВ. А глаза, чертовы голубые глаза прожигали две дыры, которым бы позавидовал самый точный лазер из тех, что стоят в научных лабораториях. И голос, что способен объявить войну, принять капитуляцию и произнести тост за очередную победу. Потому что любое сражение неизменно выигрывалось.

– Добрый вечер, Элизабет. Я бы хотел предложить вам прогуляться, если вы не против.

До этого дня она искренне верила, что способна победить в любой схватке, а если уж не выйдет, то хотя бы пасть смертью храбрых с торжествующей улыбкой человека, который не сдался. Но гордыня – самый наивный грех, ведь сейчас она складывала оружие и преклоняла колено, готовая принять любую участь, что он для нее выберет. Чувствовала, что с каждым ровно произнесенным словом один за другим сдавался первый, второй, десятый аванпост, корабли непокорного всем штормам флота выбрасывали белые флаги, а кабинет напуганных министров разбегался в разные стороны, расписываясь в своем бессилии.

– Добрый вечер, мистер Морс, – с трудом узнавая собственный голос, прошептала Элизабет первое, что пришло на ум, потому что затянувшаяся пауза становилась слишком опасной. – А я как раз собиралась вернуть ваше пальто.

С трудом найдя в себе силы повернуться спиной к двери, на нетвердых ногах она проследовала в комнату, изо все сил стараясь не смотреть на Рейчел, потому что чувствовала – подруга не сводит с нее глаз. С них. Происходящее напоминало цирк, и Боуз поняла это раньше остальных. Не проронив ни слова, Рейч подхватила сумку, накинула на плечо манто и, не оборачиваясь, вылетела наружу. Тонкий витраж заунывно пропел прощальную песню, будто знал, что прекрасная мисс вернется в дом 118 на Грин-стрит очень не скоро.

Ноги отказали окончательно, и Стоун устало рухнула на диван, который несколько мгновений назад с таким рвением разгребала лучшая и единственная подруга. Та самая, которой она так бессовестно лгала. Та самая, от которой утаила самое важное.

– Она не вернется, – обреченно выдохнула она еле слышно, уставившись невидящим взглядом в пустоту.

– Вернется, – раздался мягкий голос над ухом. Морс аккуратно сел на край.

– Мы никогда не расходились молча. Всегда бросали что-то друг другу напоследок. Знаешь, оставляли разговор будто незаконченным, чтобы поскорее продолжить, – сглотнула Элизабет и покосилась налево. Он оперся локтями на ноги, а подбородком – на сложенные пальцы, все так же всматриваясь вперед. – Знаешь, я так устала…

– Знаю, – тихо ответил Роберт и, больше не сказав ни слова, привлек ее к себе.

Она послушно положила голову на прямые стрелки мягких черных брюк. И закрыла глаза, надеясь, что вот-вот проснется в своей кровати, а на часах будет позднее утро, то самое, когда она только встала, когда только открыла ноутбук, когда только получила письмо от Молота. Будь у нее второй шанс, она сделала бы все иначе. Она бы обняла Рейч сразу на пороге, а потом бы извинилась. И надеялась бы, что дружба длиной в четверть века окажется не только сильнее разбитых машин и проваленных встреч, но и мужчин.