Книга В объятии Зверя. Том 2, страница 72 – Зена Тирс

Маррей хотелось бы думать, что это неизменное — любовь, что родилась между ними. Но от любви теперь остались лишь злость, упрёк и сожаление. Неизменными были лишь ночь и тьма, что окружали их.

***

Горящие чаши в зале пылали неистовым огнём. Праздничные гимны гремели в бешеном ритме. Запах жареного мяса, кислого сыра и мёда настоялся в воздухе.

За главным столом Рейван сидел в окружении вождей и ближайших соратников. Ван Стейнвульф был справа от него, а Колбьорн слева.

— Стейнвульф, каких богов ты уговорил сражаться с тобой на одной стороне? Ты лютовал, как неистовый зверь, на левом крыле, — проговорил Колбьорн. — Выпьем за тебя!

— Выпьем лучше за Харальда, — ответил ван Стейнвульф. — Я любил его! Пусть будут полны мёда для него небеса!

Вожди склонили головы и осушили кубки.

— Эйнар, ты принёс нам сегодня победу — набулы бежали! — сказал Колбьорн. — Выпьем за Верховного вана!

Воины заликовали и подняли новую волну грохота, застучав оружием.

Рейван, сидевший с понурой головой, поднял кубок вместе со всеми и, осушив его, вновь погрузился в раздумья.

— Терзаешься? Не знаешь, какое решение принять? — сказал Стейнвульф, склонившись к нему.

Рейван поднял глаза.

— Забудь о ней, отправь войско, разбей Вигга — ты ведь этого хочешь? Ты станешь победителем и спасёшь свою жизнь. Нанеси решающий удар, которого так жаждешь!

Рейван закрыл лицо руками и зарычал.

— Я не могу, — простонал он. — Не могу оставить её.

Стейнвульф выдохнул и немного помолчал.

— Я больше всего боялся, что ты, кровавый Зверь, решишь её там похоронить!

Вождь Лидинхейма придвинулся ближе и положил ладонь Рейвану на плечо:

— Ты выглядишь будто покойник. Сильно мучит тебя твоя кзоргская боль?

Почти все раненые после битвы предались веселью, и увечья больше не терзали их. Владычица чувствовала себя не к месту на рисском пиру и захотела покинуть зал. У дверей путь ей преградил страж.

— Тебя выпускать не велено! — строго рыкнул он.

— Кто это повелел?

— Верховный ван.

Маррей с обидой развернулась.

— Владычица, садись мне на колени! — рассмеялся один из пьяных воинов, сидевших за ближайшим столом. — Сделай меня своим Владыкой!

— Закрой рот, Токи! — вмешался Тирно. — Хорошо, вождь тебя не слышит. Маррей, садись здесь, — подвинулся рудокоп. — Эйнар приказал мне за тобой приглядеть. Съешь что-нибудь?

Владычица устало опустилась на скамью.

— И ты караулишь меня у дверей? Не хочу ничего есть, спасибо.

Маррей беспрестанно бросала взгляды на Рейвана. Он не выпускал из рук кубок. Лицо его было серым, и тёмные вены, будто руны, просвечивали под кожей. Вскоре он сделался так пьян, что уронил голову на стол.

Владычица подошла.

— Ну всё, хватит вашему вождю пить! Помогите его куда-нибудь положить.

— Пожалуй, и правда хватит, — отозвался Стейнвульф.

Арнульф первым подхватил Рейвана за плечи. Старший из сыновей Стейнвульфа, Свервульф, помог ему. Рейван зашипел от потревоженных ушибов.

— Он ранен? — заволновалась Маррей.

— А как ты думаешь? — огрызнулся Арнульф. — Если рассечений нет — это не значит, что руки и рёбра не отбиты. Идём, Эйнар.

Верховного вана положили в покоях за занавесью. Арнульф ногой придвинул бадью ближе к ложу, Свервульф поставил рядом кувшин с хмельным мёдом, и они зашагали прочь.

Владычица собралась выйти следом за соратниками, но Рейвана вырвало. Волнение за него остановило Маррей. Рейван стонал от боли, и она осторожными шагами приблизилась к нему.