Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
— Чш-чш-чш, — уговаривал я его, приложив губы к горячему мокрому лбу и потихонечку усыпляя испереживавшегося мальчишку, начавшего заикаться от плача и утратившего в своём горе всякое соображение. Вот, так — я подхватил Адельку на руки, уцепил телекинезом валявшуюся на полу рубашку и, поглядев на Машку, дескать, напрасно переживаешь, понёс спящего раскрасневшегося омежку вниз. — Ой, оме… — выдохнула оставшаяся тут и напряжённо прислушивающаяся к происходящему наверху троица, рассмотревшая на моей спине пару багровых полос. — Эльфи, раздень Аделечку. Он поспит пока, — шепнул я бросившемуся ко мне Личному Слуге, укладывая разомлевшего во сне омежку на расстеленные посреди столовой спальники, на которых мы, за неимением мебели, так и спали. Прикрыв оконные ставни и обеспечив в столовой полумрак, вышли из комнаты. Сиджи, Ют и Эльфи молча переглядываясь между собой и тягостно вздыхая — охать и высказываться вслух я запретил, осторожненько вытаскивали мелкие занозы попавшие мне в спину после ударов полосой шпона — на какие только жертвы не пойдёшь в воспитательных целях! Несмотря на то, что две комнаты были готовы к заселению, спали мы пока внизу, на полу гостиной все вповалку — как и привыкли за время путешествия. Да и то сказать, как-то так сложилось, что укладываясь рядом друг с другом и уже лёжа под тоненькими одеялами, вошло у нас в обычай рассказывать друг другу, кто чем занимался в течение дня и чего достиг, что хочет делать назавтра. Я давал свои руководящие указания и «ценные» советы. Спрашивал о впечатлениях дня, сам делился соображениями. Ненавязчиво шептались и хихикали друг над другом. Вот возьмись сейчас вспоминать, почему смеялись — вроде как, и не смешно кажется, а вот поди ж ты. Потом уже, сильно после, по прошествии времени, не раз слышал я от своих, что наши ночёвки на полу в столовой, рассказы, смех (а порой смеялись так, что болел живот) были для них самыми счастливыми минутами нашей жизни в Лирнессе. Ночью Эльфи, Сила знает почему не спавший, подсунулся губами под самое ухо и толкнул меня: — Оме, Аделька плачет… Прислушавшись к ночной темноте я и правда услышал едва слышные всхлипы и вздохи нашего ученика. Охо-хо-хо… Выбираюсь из-под тоненького одеяла, перебираюсь через замершего Эльфи — Веник, Сиджи и Ют спали с другой сторòны от меня, выковыриваю молча сопротивляющегося и не желающего, чтобы его видели такого, Адельку из одеяла, как маленького укладываю себе на руки и, покачиваясь и похлопывая пальцами по спинке начинаю напевать бессмертную русскую песенку, изредка целуя волосы омежки где-то над ушком: Баю, баюшки, баю, Не ложися на краю… Ну, и дальше по тексту, до того места в конце, как папа пришёл и всех разогнал. Сердце Адельки рвётся на части, я это чувствую — за всю его коротенькую жизнь никто никогда так его не нянчил, не ласкал. Не быть ли перебору? Возьмёт вот и повредится в уме… Но и бросить сейчас ребёнка тринадцати лет в таком состоянии нельзя. Местная жизнь сурова — кому там надо знать, как себя чувствует подросток-омега, считающийся здесь совершеннолетним и пригодным к замужеству? Но я-то не местный… Да ещё и всё это сам спровоцировал… Надо искупать… Сиджи и Ют, разбуженные бурей эмоций, бушующей на расстоянии вытянутой руки от них, лежали в темноте вцепившись друг в друга, не подавая вида и прислушиваясь к происходящему. |