Онлайн книга «Там, где нас нет»
|
— Ну, конечно! Вивочка! Конечно! — вдруг услышал Вивиан прямо в лицо, задранное к оме Ульриху. А потом, оме неожиданно в восторге начал покрывать поцелуями лицо омеги и Вивиан задохнулся от нахлынувшей на него нежности. Слёзы счастья хлынули из его глаз, намочили подушку, рубашку на груди оме и Вивиану захотелось сделать для оме что-то такое… как в тех снах… — Лалин! — продолжал кричать шёпотом оме, — а вторая — Элла! Оме вскочил и сел на кровати, лицом к окну, оставив Вивиана за спиной. Серебряный свет Лалин просвечивал сквозь растрёпанные волосы оме, в беспорядке раскинутые по широким, ставшим теперь костлявыми, плечам. Глядя в окно, оме улыбался, затем повернулся и так же — шёпотом произнёс: — Виви, это ты… Тебе спасибо… Я догадался! Слу-ушай! А чего это я в уличном на кровати? И где-то внизу живота Вивиана блаженно заныло. Телепорт, которым оме владел в совершенстве, помог разоблачиться, отправив штаны и рубашку на один из стульев, бывших в просторной спальне. А потом оме медведем навалился на улыбающегося Вивиана, сграбастал его в охапку — невыразимое блаженство! И они тихонько — Веник спит! покатились по кровати. Омега, коротко стриженой головой приникший к исполосованной шрамами груди оме, с крепко зажмуренными глазами, в краешках которых появились слёзы, тоже вцепился руками в оме и в этот миг хотел только одного — чтобы это всё не кончалось. Никогда… А я, удерживая в руках стройное тело омеги, перекатывался по кровати и, как ребёнок, радовался своему открытию — те девушки на источнике Силы — Лалин и Элла. Чёрная — Лалин, а белая — Элла. Объятия мои сжались крепче, жамкнув Вивиана, и меня окатило восторгом предвкушения от обнажённого омеги — трусики из трёх верёвочек за одежду можно не считать. Остановившись, ибо у меня закружилась голова, я положил выпущенного Вивиана на живот, как в том видении, телепортом сдёрнул с него символические трусики и, накрыв нас обоих моими рассыпавшимися волосами, начал перебирать губами по его спинке, спускаясь ниже и ниже к кругленьким, подтянутым ягодицам, а он млел под моими долгожданными ласками — только сейчас я понял насколько ему не хватало меня. Я остановился где-то между его лопаток, придавленный силой эмоций, исходивших от Вивиана. Дыхания мне снова не хватало, попытавшись втянуть воздух в бастующие лёгкие, я почувствовал, как под носом хлюпнуло и стало мокро. Кровь. Но Вивиан… Прижав ладонь к лицу, я откатился в сторòну и, унимая головокружение и вдыхая ночной воздух ртом, накрыл рукой голову омеги. А Вивиан изнывал и плавился под ласками оме Ульриха. Тот, искусными поцелуями спускаясь вдоль позвоночника ниже и ниже, заставлял его зажмуриться и замирать каждый раз в ожидании ласк. Он прогибался больше и больше отдавая себя в эти горячие неистовые объятия и такие же жгучие в своей изысканности и чувственности поцелуи, заставлявшие его вздрагивать и ждать нового касания, чтобы снова дёрнуться и томно застонать от наслаждения и погружения в то тепло и ту любовь (ведь, правда же?), которое он чувствовал от оме Ульриха. А потом его развернули на спину и Вивиан, чувствуя тугое горячее тело на себе, впитывая желанный запах, испытывая то восхитительное предчувствие, которое, как он знал (и как он сейчас хотел! О! как он хотел!), всегда предшествует нежному настойчивому прòникновению, дарящему блаженство, заканчивающееся взрывом чувств эйфории, наслаждения и удовлетворения от того, что делает это с тобой горячо и навсегда любимый человек, дарящий томное наполнение тем, что прòникает в раскалённые глубины тела и вытаскивает оттуда захлёстывающий до самозабвения экстаз, отдавался до конца. Повлажневший, потёкший анус раскрылся, принимая горячий член, прòникший туда, где его так долго ждали, Вивиан высоко поднял согнутые в коленях ноги и обхватил ими мощное тело, неумолимыми толчками, двигавшееся на нём. Тонкие руки омеги, в блаженной беспомощности вскинутые вверх, были глубоко запущены в густые волосы оме, потоком накрывшие их обоих, а оме, обхватив одной рукой всю голову Вивиана разом, приник своими губами к его губам и, шумно дыша, каждый раз, когда врывался своим могучим членом в развёрстую для него промежность, прòник языком в рот Вивиана, заставляя сдавленно стонать, и целовал его. До крови. До отёка губ, которые утром обязательно треснут и, заставляя Вивиана морщиться от боли, напомнят ему об этих поцелуях в горячей тропической ночи… |