Книга Там, где нас нет, страница 980 – Альвин Де Лорени

— Quid est vita artificis? (В чём смысл жизни искусника?) — задал вопрос Кнут и сам же на него ответил, — In auto-emendationem! Magna vis et instrumentum est et campus scientiae. Quanto altius intelligis, eo perfectius in manibus tuis erit! Hoc est quod Dominus Ulricus nobis narravit. Recordatus sum memorise. Idem ego probabiliter dixi tibi. Modo nescio, si quid meministi? Utique, quo magis id cognoscas, eo maior circulus ignotus fiet. Et magna virtus nos in hanc viam ducit, simul se meliorando et se cognoscendo. (В самосовершенствовании! Великая Сила одновременно и инструмент и область познания. Чем глубже вы её будете понимать, тем совершенней она будет в ваших руках! Так нам говорил оме Ульрих. Я наизусть запомнил. Наверное, и вам тоже говорил. Только вот не знаю, запомнили ли вы хоть что-нибудь? Само собой, чем больше вы её будете узнавать, тем больше будет становиться круг непознанного. А Великая Сила ведёт нас на этом пути, одновременно и совершенствуясь и познавая сама себя.)

Староста артефакторов закончил и обвёл взглядом всех сидящих за столом.

— Oh-oh-o quantum pathos! (Ой-ой-ой, сколько пафоса!) — опять скривился фон Вейда.

— Bene, nescio. Solum verba eius cum meis cogitationibus congruebant. Cur, Ulskal, in Schola discis? Cur huc venisti? A? (Ну, не знаю. Только его слова совпали с моими мыслями. Ты вот, Ульскал, зачем в Схоле учишься? Для чего ты сюда ходишь? А?)

— Bene, quomodo… (Ну, как…), — не нашёлся сразу, что ответить, тот.

— Quia opus est artificis alicubi studere? Et id est? Doctus es: hoc fac, et hoc fiet. Et quid sit simile, non quaero. Et scire volo… Intellige, obtinuit?.. Et adiuvat. Et quod fuistis quasi nequam filii, (Потому, что искуснику надо где-то учиться? И всё? Тебя научили — делай то, будет это. А почему будет именно так, тебе не интересно. А я знать хочу… Понять, понял?.. А он помогает. А то, что вас выпороли как непослушных детишек… Ну, не вас…), — поправился Кнут увидев протестующе поднятые руки фон Ноймана, — non vos, sed hi, vestrum est. Tempus est crescere iam. Pueritia tua adhuc in asino, Singer poenitet, ludit. (а этих, ваших… Так взрослеть пора уже. А у вас всё ещё детство в жопе, извини Зингер, играет.)

— Aspice hunc adultum guy! (Смотри-ка, взрослый какой выискался!)

— Ita (Да), — спокойно глядя в лицо фон Ноймана ответил Гротеволь, — Ivi ad mare cum patre meo ab annis quinque. Et facta est tempestas et navicula subsedit et loca persecutus est nos. Duo dads et sex fratres habeo, et solus sum alpha. Si igitur contra Ome Ulricum vis protestari, hoc tuum negotium est. Et nemo noster ibit adepta? (я с пяти лет с отцом в море ходил. И в шторме был и лодка переворачивалась и акулы нас гоняли. У меня два папы и шестеро братьев, а альфа я только. Так, что хочешь протестовать против оме Ульриха — дело твоё. А из наших никто не пойдёт, понял?)

— Etiam contra nos sumus (Мы тоже против), — сказал Зингер и покраснел.

Между тем, дети в алых плащах закончили есть и понесли подносы с тарелками на мойку.

— Эй, мелкий, ходи сюда! — махнул рукой Ёрочке фон Вейда.

Все трое — Сиджи, Ют и Ёрочка молча переглянулись и с ничего не выражающими лицами вместе пошли к столу, за которым сидели старосты.

— Ты у вас старший? — спросил Ульскал фон Вейда Ёрочку, когда они подошли ближе.