Книга Там, где нас нет, страница 978 – Альвин Де Лорени

— Heus, Singer! (Эй, Зингер!) — махнул рукой староста артефакторов Кнут Гротеволь, — veni ad nos (иди к нам).

Староста целителей в белой мантии с подносом в руках, заставленным тарелками и стаканами подошёл к столу и сел на торце.

— Audi, Singer, tantum decernimus num ad praelectiones Cannibal pergamus. (Слушай, Зингер, мы тут как раз решаем стоит ли ходить на лекции Людоеда), — подсунулся к нему один из старост-стихийников Гетц фон Нойман.

— Quis narras, domine Getz? (Про кого вы говорите, господин Гетц?)

— O sollemnia haec relinque! (Ой, оставь эти формальности!) — махнул рукой староста 5 группы, — Loquitur nos de Ulrico, Marchione Arandae. Statuerunt ne ad eius lectiones accederent et ab exactoribus inritarentur. Nos contra! Occidit Aiko! Quod si omnes renuant, tunc ex schola expelletur. Lectiones eius tantum pro graduati sunt. Septem tantum coetus nostri sunt. (мы про Ульриха, маркиза Аранда говорим. Решили не ходить на его лекции и пусть десятники их отменят. Мы против! Он убил Айко! А если все откажутся, то его выгонят из Схолы! Его лекции только у выпускников. А нас всего семь групп.)

— Bene… Nescio. (Ну-у… не знаю), — протянул артефактор, — Lecturas nobis dedit, mihi placuit. Facit ut putes. Volo scribere propositum aëronavibus… (он читал нам лекции, было интересно. Заставляет задуматься. Я диплом по самолётам писать хочу…)

— Quid? Quae plana? ibi manebis! Cultissima, iure? Tune saltas interfectoris? (Чего? Какие самолёты? Дождётесь там! Самые умные да? Под дудку убийцы пляшете?) — высказался с жаром Ульскал фон Вейда, староста первой группы.

— Facile est tibi et Getz loqui, proceres haereditarii es, si quid acciderit, familia te non deseret, sed quid faciamus? (Вам с Гетцем хорошо говорить, вы родовые дворяне, случись что, семья не бросит, а как нам быть?) — пробурчал Гюнтер Вальпот, староста второй группы.

— Ita est, recte? (Вот так, да?) — вскинулся Гетц, — vide, te paenitebit… (смотрите, пожалеете…)

— Ita est! Con- centui interfui. Me quoque solvit. & quinque amplius. Omnia in disco argenteo habes. Et nos fratres, veteres parentes habemus. (Да, так! Я в его концерте участвовал. И мне оме заплатил. И ещё пятерым. Это вам всё на блюдечке достаётся. А у нас братья, родители старые…)

— Cogitabat de fratribus suis! Non vis de tuo honore cogitare? Tu quoque nunc nobilis es. Etsi-I… (Он о братьях подумал! А о чести своей собственной подумать не хочешь? Ты тоже дворянин теперь. Хотя-я…), — презрительно протянул Ульскал.

— At-sed, familiaris non sim, sed facile in facie te percutere possum, nec vis me obsistere. (Но-но, я может быть и не родовой, но морду тебе набью запросто, даже Сила не остановит), — набычился отличавшийся статями даже среди здоровенных альф-искусников Гюнтер, — et haec tria iam diu rogaverunt. Dicat Orlern gratias tibi quod viveret. In villa nostra, ad aliquid simile, olim nos in piscem cibum convertissent. (и потом, эти трое давно уже нарывались. Пусть Орлерн спасибо скажет, что жив остался. У нас в деревне за такое давно бы уже на корм рыбам пустили.)

— In villa nostra, in pago nostro… Omnes nostis pagum tuum esse (У нас в деревне, у нас в деревне… Только и знаешь, что деревню свою), — передразнил фон Вейда.

— Quid de villa tibi placet? (А чем тебе деревня не нравится?) — угрожающе хрустнул костяшками пальцев Херман Герке, староста 4 группы, тоже деревенский.