Книга Головы с плеч, страница 197 – Зои Хана Микута

Она не могла вернуть Текку.

Но прежде всего Икка не могла вернуть ту, кем она была когда-то, жестокую, черствую, бездушную сироту из Округа Мугунхва. Та девушка не выжила в Стране Чудес; она никогда не смогла бы выжить в Стране Чудес. Если она сейчас станет притворяться, будто ей есть дело до морали и взглядов той Икки, это будет означать, что ее смерть была напрасной. Та странная, движущаяся смерть, которая сцапала ее своими холодными бесчувственными лапами, вывернула ее наизнанку, выжала ее, изгнала из нее детскую невинность, неведение и остатки детских представлений о мире.

Могущество – это единственное, что имело теперь значение, и поэтому ей оставалось только одно. Идти вперед.

Накинув капюшон, Икка шагнула в огромную прохладную тень, которую отбрасывала Стена Лабиринта, освещенная восходящим солнцем. Здесь она не стала проваливаться во Тьму, чтобы совершить перемещение мгновенно; она позволила себе роскошь пройтись вдоль железнодорожных путей. С двух сторон находились Стены, наверху плыли облака, над Стеной покачивались верхушки сосен. Дорога сворачивала в сторону, поэтому Икка не могла видеть Лес, который ждал за периметром; но она ощущала присутствие Страны Чудес в ветерке, который касался ее лица. Она чувствовала его аромат, аромат росы и подлеска.

Она выдохнула. Потом вдохнула Тьму.

Церковь у Лабиринта представляла собой ничем не примечательное каменное здание, озаренное лучами Света, падавшими из-за Стены; вокруг было пусто и тихо. Но одна из створок двойных дверей была приоткрыта, и Икка слышала чей-то голос, очень тихий, похожий на журчание далекого ручейка.

Икка не знала, что или кто ждет ее в Церкви: королева, Святой или что-нибудь похуже. Но она знала, что если столкнется внутри с монстром, то либо скормит ему лепесток, либо станет им, либо убьет его. Возможно, именно в таком порядке.

Или умрет. В любом случае со всей этой историей будет покончено.

Икка проскользнула в приотворенную дверь. В церкви было прохладно, пахло сыростью. Помещение было небольшим, с низким потолком. Никого из придворных не было. На какое-то жуткое мгновение Икке представилось, как они все сидят в мертвой тишине на скамьях из розового дерева, потом оборачиваются и смотрят с каменными лицами, как она идет к алтарю. Солнечный Свет, проникавший в помещение сквозь витражные окна, был таким слабым, что его лучи теряли цвет, касаясь серых стен. Икка чувствовала присутствие магии, как будто кто-то задел струну в ее груди. И эта струна вибрировала, не издавая ни звука, но волны распространялись по телу Икки, по ее венам, по ее костному мозгу.

На том самом возвышении, где Икка несколько лет назад лежала без чувств, на коленях стояла Червонная Королева.

Икка видела только ее спину, потом разглядела, что ее голова была опущена совсем низко, лоб касался пола. Руки лежали ладонями вниз у висков; одета она была в черный ханбок, украшенный только красными полосками на манжетах. И еще на ней была эта дурацкая вуаль Верховной Жрицы. Хэтти была похожа на себя – если истории говорили правду, то физические изменения должны были произойти лишь через несколько недель, – но Икка поняла, что нанесла королеве некий ущерб, когда написала ее имя на странице Книги Святых. Потому что королева бормотала вслух.