Книга Головы с плеч, страница 208 – Зои Хана Микута

– Страна Чудес вам что-то сообщила, правда? – прошептала Кэресел. – Что это, онни?

– О, моя славная воительница. Только одно: как покончить со Святыми, – ответила Хэтти и приподняла одним пальцем подбородок Каро.

И на этот раз Каро встретила взгляд ее глаз, обведенных черным, и лучи солнца, светившего ей в спину, образовывали над головой нимб, похожий на золотую корону. Сердце у Каро затрепетало – как восхитительно и страшно это было, поклоняться кому-то.

– Я хочу, чтобы ты привела ко мне других Бармаглотов.

Год 0094, Зимний Сезон

В живых остается 961 Святой

Эта сцена может показаться тебе знакомой, дорогой читатель; возможно, ты уже читал ее описание в этой истории, возможно, в другой: солнце садится, сгущаются сумерки, а Алиса следует за Кроликом в Страну Чудес – однако, заметь, на некотором расстоянии, стараясь остаться незамеченной и держась в тени.

Она знала, что в какой-то момент Каро вернется в Лес; она бродила вокруг Петры, наблюдала и ждала. Они всегда возвращались в Лес.

В кармане у Икки лежал ее последний лепесток. Икка приобрела привычку похлопывать по этому карману, по ткани, прикрывавшей остатки магической розы; это была ее небольшая зловещая алхимия. Эта привычка была лучше, чем расковыривать прыщи на лице – хотя она могла и вернуться к этому отвратительному занятию после того, как лепесток будет кому-нибудь скормлен. Она была почти уверена в том, что вернется.

Икка не знала, что скажет Каро. Что сделает с Каро. Она по-прежнему испытывала отвращение, чувствовала себя преданной. Икка еще не отказалась от намерения убить ее.

А может быть, она просто скажет что-нибудь. Может быть, Каро скажет что-нибудь в ответ.

И что потом?

Жизнь.

Снова.

Прячась в длинной тени, которую отбрасывала Стена Лабиринта, Икка смотрела, как Кэресел надела капюшон и остановилась перед ближайшей группой деревьев. Обернулась, и Икка увидела ее черные глаза, ресницы с ярко-синими каплями; потом Каро почувствовала, что за ней наблюдают, и ее накрашенные губы дрогнули в радостном предвкушении битвы.

Но она не заметила Икку, поэтому легкомысленно пожала плечами в ответ на какие-то свои мысли, подбоченилась и снова уставилась на Лес. Запрокинула голову, оглядывая сосны, которые задевали верхушками небо. Словно желая навеки запечатлеть в памяти эту картину.

Икке нравился фанатизм Кэресел, правда. Их Религия была так проста, мир, высеченный из богов, боги, высеченные из мира, – Икка находила в ней утешение, но на самом деле они могли бы существовать где угодно. Они могли бы быть кем угодно, чем угодно. Сном девочки, лежащей посреди цветущего луга. Историей из книжки – прости восторженного рассказчика, читатель, он не смог удержаться…

И все равно Кэресел опустила голову, молча, почтительно поклонилась Стране Чудес.

Все, что сделала Икка, – это доказывало, что она была одной из величайших ведьм своего времени. Но она знала это и до того, как явилась на их дурацкое Чаепитие.

Если бы дело происходило в одной из ее книжек, она была бы главным отрицательным героем, и с самого начала было бы ясно, что она проиграет.

Но ей было все равно.

Потому что Икка тоже была религиозна. Она наслаждалась общением со своими богами. Разве она не опасна, разве она не является повелительницей Тьмы… она улыбнулась про себя, скорчившись в густой тени.