Книга Головы с плеч, страница 29 – Зои Хана Микута

Но эта мысль никогда надолго не задерживалась у нее в голове.

Икка знала, что ее необыкновенные способности вызовут у людей не страх, а скорее изумление и любопытство – как это всегда бывает в зоопарках.

Двор Отбросов. Наверное, Кэресел Рэббит служила там, при дворе, потом втерлась в доверие к Хэтти, так что ее даже приглашали в королевскую ложу во время Бегов Святых. Да, Каро всегда любила воображать себя богатой и могущественной, обожала фантазировать и рассказывать Икке и Текке, какую блестящую жизнь она будет вести в Петре. Икка, со своей стороны, обожала фантазировать насчет того, как увидит Каро мертвой. Все что угодно, кроме ее процветания в столице, под крылышком у Червонной Королевы. Мысль о том, чтобы встретиться с Каро в Петре, для Икки была просто невыносима – и поэтому, читатель, она никогда даже не задумывалась о придворной карьере.

А кроме того, наша дорогая Иккадора Алиса Сикл предпочитала собственное общество, свои книги и книжных героев, все мысли которых были четко и ясно изложены на страницах. Возможно, это и делает ее таким восхитительным созданием – нежелание иметь хоть что-то общее с такими, как мы.

Настоятельница продолжала что-то бубнить, какую-то ерунду насчет того, что это перст судьбы, получить голову Святого накануне Бегов. Икка провела рукой по штанине, по повязкам, которые пропитались кровью. После недавнего визита в Лес у нее открылась рана на бедре, полученная около месяца назад в схватке с чудовищем на границе Страны Чудес. Но на самом деле рана не заживала не от драк со Святыми, а прежде всего оттого, что Икка не давала ей зажить; и сейчас она не слушала настоятельницу, ее внимание было поглощено ее собственной рукой, она наблюдала за тем, как пальцы рассеянно нащупывают бинты. «Я все вижу», – часто думала она, когда щипала себя или ковыряла многочисленные прыщи на лице. И вот сейчас она тоже подумала: «Я прекрасно осознаю, что творю с собой». Но она не могла, не желала остановиться. Время от времени она освящала руки над горящим розмарином, чтобы отпугнуть дурную привычку; это действовало на несколько дней, но навязчивое желание всегда возвращалось, рано или поздно. Икка не придавала этому большого значения. Она не заботилась о своем здоровье так, как следовало бы, ну и что? Исцеление не было одним из ее любимых божеств.

– Давайте я просто заберу деньги, – перебила Икка старуху Чан, думая о том, как она закроется в номере гостиницы и останется одна. Какое блаженство! Захлопнула книгу и протянула настоятельнице мешок с головой для идентификации.

Настоятельница натянуто улыбнулась и приняла мешок с таким видом, словно это была корзина для пикника, нагруженная едой.

– Тогда перейдем к оплате, да, разумеется, – негромко хихикнула мать Чан, едва взглянув на мешок. Взвесила его в одной руке. Другой взялась за кошель с монетами, висевший на поясе, тоже взвесила его на ладони.

Икка почувствовала, что нервничает, когда морщинистые пальцы настоятельницы не смогли развязать тесемки мешка с добычей – один раз, второй. Старуха, по-видимому, никуда не торопилась. Ее неспешные движения вполне гармонировали с серым Светом, сочившимся сквозь окна. В этом Свете каменные стены церкви походили на глину; Икке казалось, что, прижав руку к стене, она может оставить на ней отпечаток ладони. За время экспедиции в Страну Чудес Икка успела отвыкнуть от подобного спокойствия и медлительности. Нужно было сказать что-нибудь, поторопить настоятельницу, но ей очень не хотелось заводить разговор, и она пришла к компромиссу: негромко откашлялась.