Книга Головы с плеч, страница 31 – Зои Хана Микута

Таково было существование человека, который перестал бояться боли. Икка была прекрасно знакома с непреложной истиной насчет того, что человек имеет полное право причинять себе боль. Ее тело и душа принадлежали ей, и она могла делать с ними все что угодно. И поэтому она поборола страх боли и страх перед всем остальным, и она была уверена – о да, Икка была твердо уверена в том, что справилась со своими страхами сама, без посторонней помощи.

«Нельзя на самом деле, взаправду бояться темноты, Алиса, – шипела Текка за дверью чулана; Икка едва слышала ее слова из-за собственных воплей. – Ты боишься только воображаемых существ, шныряющих в темноте!»

«Выпустите меня! ВЫПУСТИТЕ МЕНЯ! – Она яростно молотила кулаками по двери, но Текка навалилась всем телом на дверь с другой стороны, а может быть, подтащила к ней стул, и Икка была совершенно одна в темноте, заперта, заперта, заперта… – Во имя богов… Кэресел…»

Каро была где-то там, снаружи, на свету, вместе с Теккой, она говорила быстро, умоляюще – лицемерка. Это Каро выболтала, что Икка боится темноты, и Текка, недолго думая, запихнула ее в школьный чулан.

Девочкам было около тринадцати, и Текка уже сообразила, как натравливать друг на друга мышей. И что с того? Зачем было втягивать в это Икку? Икка собиралась и дальше игнорировать тени, тянувшиеся к ней; она не хотела знакомиться с ними ближе. Кэресел – которой предстояло начать неуверенные опыты с воронами лишь несколько месяцев спустя – самодовольно гоготала и дразнила Икку, не отставая от подруги. Говорила, что она отказывается от могущества из страха, о том, что этот страх нелеп, смехотворен; и якобы он является признаком мазохизма…

Икка в чулане перестала вопить, крики перешли в частые, хриплые рыдания.

Но будем справедливы к юной ведьме, дорогой читатель; темнота, которая наступала на нее из углов, не была обычной темнотой. Ночь сгущалась и клубилась вокруг Икки; она потянулась к девочке, окутала ее, как одеяло, и там, в черных глубинах школьного чулана, в голове Икки молнией проносились мысли: «Я попала в никуда, здесь нет стен, и это ничто бесконечно, а я такая маленькая, и я не уверена, не уверена, не уверена в том, что я вообще еще здесь».

Эта сучка Текка все не так поняла. Икка не боялась тварей, копошившихся в темноте; напротив, она боялась отсутствия вещей и существ, страшилась огромной бесконечной пустоты. Откуда-то она знала природу этой пустоты; это отсутствие всего походило на живое существо, оно поджидало Икку, оно было готово в любой момент обрушиться на свою жертву и поглотить ее. Почему – ну почему? – такая жуткая магия избрала именно ее?

Это был древний, как мир, вопрос, дорогой читатель, и люди Исанхана задавали его себе на протяжении многих веков. Почему ведьмы и колдуны появляются на свет, наделенные теми или иными способностями? В этом не было никакой логики, никакой закономерности, что было очень прискорбно, потому что такая хаотичность часто причиняет людям неудобства. Но тут же возникает другой вопрос: можем ли мы представить Кэресел Рэббит без ее ворон или Иккадору Алису Сикл без ее Тьмы? И вот теперь, когда мы задумываемся об этом, такое «распределение» даров судьбы уже не кажется нам случайным.

Но склонный к абстрактным рассуждениям рассказчик отвлекся – следует признаться, что он часто отвлекается, – так что вернемся к нашим героиням. Икка была заперта в чулане, совсем юная и испуганная, слишком испуганная, чтобы злиться на Текку и Каро. Позднее, разумеется, она набросится на них с кулаками, и выкинет их сигареты в ведро с грязной водой, и будет убивать всех мышей, каких увидит, просто чтобы отнять у Текки ее игрушки.