Книга Ночь упырей, страница 197 – Анастасия Андрианова

– Что было под болотами? – спросила она. – Ты… видел…

Слова комом застряли в горле. Произносить «ты видел доноров?» было странно. И жутко услышать ответ, каким бы он ни был.

Смородник замер и медленно обернулся к ней. Лицо у него стало недоверчивым и жёстким, и Мавна пожалела, что не прикусила язык.

– Это страшное место, – качнул головой Смородник. – Даже не уверен, видел ли я там что-то или просто провалялся без сознания. Оно будто играет с разумом. Рисует то, чего не было, и заставляет поверить в это. Я не знаю, Мавна. – Его голос стал приглушённым, даже робким, будто Смородник боялся разочаровать её или расстроить и подбирал слова. – Я старался попасть туда. Я искал людей. Но всё, что я видел, могло быть только больной фантазией. Сном с температурой под сорок. Прости.

Он сел на стул напротив Мавны и, поколебавшись, взял её за руку. Она шмыгнула носом. Темень, если даже Смородник называет болота страшным местом, то каково тем, кто там застрял? Глаза заволокли слёзы.

– Прости меня, – повторил он. – Может, они ничего не чувствуют и не помнят. Я вернусь туда. Я это так не оставлю.

Мавна подняла на него взгляд, мутный от слёз. Утёрла глаза кулаком и хмыкнула.

– Я не пущу тебя. Я больше никуда тебя не отпущу. Неужели ты думаешь, что второй раз тебе снова повезёт вернуться живым?

«Живым».

Мигающая гирлянда подсвечивала лицо Смородника сбоку, со стороны окна. Из-за этого один глаз у него казался непроглядно-чёрным, а другой отражал рыжие блики, и шрам на лице выглядел глубже и жёстче, чем обычно. Мавна не выдержала и провела по нему пальцем.

– Я так не думаю, – тихо сказал Смородник. – Но попытаюсь.

Мавна чуть не задохнулась от смешанных чувств, которые разом всколыхнулись в ней, как зелье в котле. Благодарность, нежность, восхищение, страх, желание уберечь и всегда быть рядом – всё это распирало её сердце, и никакие слова не могли бы ясно дать понять, что она чувствует.

Но действия – могли.

Она встала с места и пересела Смороднику на колени. Обвила руками его шею, мягко поцеловала в лоб, в шрам под глазом, в кончик кривого носа, прижалась губами к губам. Руки Смородника машинально поднялись на её талию, придерживая, а Мавна никак не могла от него оторваться. Вдыхала запах его кожи и влажных волос, аромат средства для бритья и чётко различимый табачный дух. Она нежно, медленно осыпала поцелуями его линию челюсти, горло, кожу за ушами – и чувствовала, как его пульс начинает биться быстрее, оживает, будто тает ледяная корка, покрывшая его после этих долбаных болот.

– Мавна, – проговорил Смородник предостерегающе, срывающимся от тяжёлого дыхания голосом. – Не стоит. Лучше остановиться.

– Я не хочу останавливаться, – прошептала Мавна, снова припадая к его шее в поцелуе.

Смородник попытался её отстранить, но она чувствовала, насколько сильно он сам хочет этого, а все его попытки сопротивляться держатся просто на волоске от краха. Запрокинув голову, он издал хриплый стон, и от звуков его исступлённого дыхания кожа Мавны вся покрывалась мурашками. Она лишь сильнее хотела его.

– Мы не должны, – упирался Смородник. – Пожалуйста. Иначе всё навсегда изменится.

– Глупый, – ласково прошептала Мавна, задевая губами его ухо с серьгой-кругляшом. – Всё уже давно изменилось, как ты не понимаешь? – Она продолжила зарываться пальцами в его волосы на затылке и целовать его в перерывах между фразами: в губы, в шею, под челюстью, ощущая его приятный будоражащий жар и бешено бьющийся пульс. Под кожей у него то и дело пробегали пламенные отсветы, и вытатуированный на шее огонь мерцал как живой. Это было до безумия красиво и возбуждающе.