Книга Отсутствие жизни, страница 248 – Анастасия Андрианова

Он выплёвывал слова резко, грубо. Не старался подбирать такие формулировки, которые смягчили бы его рассказ. Ради чего? Он всегда предпочитал говорить всё как есть, а не расшаркиваться в притворной вежливости и не обсыпать свою реальность блестящей пудрой из красивых слов.

Мавна молчала. Слушала. Тогда Смородник продолжил:

– Упырей оказалось больше, чем мы рассчитывали. Злющие голодные твари. Чуяли рядом тёплую кровь и вылезали откуда-то снизу. Сначала нам пришлось заблокировать входы и выходы на парковку. Был рабочий день, и почти все парковочные места оказались заняты. Сражаться в закрытом пространстве тяжело, ещё тяжелее – когда от искры может сдетонировать бензин. А над головой – двадцать пять этажей с людьми. Эвакуацию проводить было некогда, упыри не станут ждать. Сожрали бы половину из нас, если бы кто-то отвлёкся. Боярышник предлагал самое простое решение: отойти к лифтам и отгородить упырей стеной огня. Мы бы, скорее всего, успели выйти из здания, пока всё не начало бы взрываться. Всегда можно списать на несчастный случай: газовый баллон или что-то такое. И с ним почти согласились. Вернее, времени на раздумья особо не было: все думали только о том, как отбиваться от нежаков и не задеть своих. Тогда я попробовал приманить к себе вожака и стольких тварей, сколько смогу. Мне казалось, что я смогу метнуть в них пламя и сбежать по крышам машин. Тогда у меня в голове было больше огня, чем мозгов.

Я распорол себе руку и забежал в угол, разбрызгивая кровь перед мордами упырей. Они будто обезумели. Чуть наизнанку не выворачивались от возбуждения. Друг на друга стали бросаться.

– Ты придурок, – тихо прокомментировала Мавна.

Смородник хмыкнул. Что-то внутри него приятно щекотало, когда он понял, что Мавна тихо сидит и слушает, не перебивая и не пытаясь сбежать.

– Не отрицаю. Был и есть.

– Сейчас вроде бы получше.

– Ты просто плохо меня знаешь.

– Достаточно, чтобы иметь представление о твоей придурошности.

Смородник позволил себе усмехнуться, но тут же снова принял хмуро-серьёзный вид. Она ещё не дослушала до конца. Скоро изменит своё мнение.

– Парни знали, что я без башни. Сперва делаю, потом думаю. Пытались мне помочь, вызвать упырей на себя. А я… я стоял, как полный идиот, загнанный в угол, с кровью, капающей на бетонный пол из разрезанной руки. Внутри всё разрывалось от азарта, огонь просился наружу, вместе с кровью даже сыпались искры. Новогодний, мать его, фейерверк. Но потом что-то щёлкнуло. Будто покрывало на голову набросили. Темнота перед глазами, через которую были видны только оскаленные пасти и сверкающие упыриные зрачки. И тогда искра взяла верх. Завладела мной без остатка. Подпиталась воспоминаниями. Разбухла от страха. Оскалилась. И рванула.

Дивник, Клён, Мятлик – они все погибли. Не считая упырей. Я не помню, на какой силе бежал от взрывов за спиной. Мне потом говорили, что Боярышник как старший и самый умелый из нас усмирил пламя и не дал всей парковке взорваться. Пострадало только несколько машин. Ну а дальше ты знаешь. Меня изгнали за то, что не смог включить мозг и убил своих же. И это… жрёт изнутри. Это унизительно, помимо того, что мне объективно очень жаль. Этого не должно было случиться. Я виноват и никогда не заглажу вину – разве что номинально. И Матушка будет права, если сделает выбор в пользу казни. Так будет справедливо.