Книга Медвежий край, страница 35 – Дарья Кузнецова

Сидор тоже не приглядывался, он рассматривал домработницу и пытался угадать, отчего она так встревожилась. Только ли от неожиданности? Одно дело – знать, что хозяин умер от болезни, а совсем иное – хитро спланированное убийство. Или она тоже украдкой пробовала окорок и теперь боялась, не отравится ли сама? Или дело куда серьёзнее? Знать бы, какова воля покойного относительно имущества…

– С кем вместе выпивал хозяин? – начал он с простого, когда женщина неловко уселась в кресло напротив, чинно сложив руки на коленях. – Вы их не видели, но, может, он говорил о ком-то? Или кто бывал часто? Или вы подозреваете, что кто-то мог быть? Этим людям грозит опасность, вы же слышали. Вы убирали утром посуду. Сколько осталось тарелок? Бокалов?

– Да бог знает! Что они там пили, что стаканов разных восемь штук… Шаман мог быть, Кунлелю. Он больно до водки охочий, царёв указ запрещает с чукчами спиртным торговать, но угощаться-то не запретишь, вот он и ходит, – предположила она. – Он часто приезжает. Прежде поворотчиком был, а тут наскучило, прибился с семьёй и оленями к нашим, так и повадился…

Поворотчиками тут кликали торговцев из местных, которые возили товары от береговых поселений вглубь материка, оттуда – обратно и отовсюду – к русским посёлкам.

Сидор знал названного шамана. Разговорчивый и любознательный, он часто бывал в городе. Посмеивался от неудобных русских жилищ, но как-то неуверенно, кое-что ему явно нравилось и даже как будто вызывало лёгкую зависть. О дружбе его с убитым Березин прежде не слыхал, но не удивился, к Оленеву и правда ходили многие.

– А накануне окорок резали? Откуда он взялся?

Елена припомнила, что свинину привёз «Северный» с другими товарами, и его действительно уже резали за неделю до злополучных посиделок, и тогда всё обошлось. Могло статься, что в первый раз не попались отравленные части, но верилось в это с трудом и, скорее, стоило искать злоумышленника под рукой. И выбор был велик.

Покойный Оленев Георгий Иванович, управляющий угольной шахты, не был приятным человеком. Выбившийся из мелких купцов, он обрёл барские замашки, был грубоват, не сказать чтобы отлично образован и склонен к крохоборству, экономил на всём. Рабочим на его шахте приходилось туго, поскольку прогрессом Оленев не интересовался и не пытался облегчить тяжёлый труд горняков, держался с ними спесиво и свысока. Впрочем, денег из положенного жалованья не отнимал и не наглел сверх меры, оттого желающие находились даже на эту тяжёлую работу.

Горожане тоже недолюбливали Оленева за заносчивость, но многие перед ним лебезили, потому что по местным меркам был весьма богат и порой, рисуясь, совершал широкие жесты. А с другой стороны, был достаточно злопамятен и мог при удобном случае припомнить давнюю обиду. Так, например, одному местному, с которым у них был пустячный конфликт и который обозвал Оленева при посторонних, он отомстил через дочь, выгнав со службы собственного секретаря, когда тот имел неосторожность на ней жениться. Должность хорошая, непыльная и денежная, так что удар оказался ощутимым.

Но нелюбовь к хамоватому управляющему не значила ненависти к нему, и о каких-то серьёзных стычках Сидор не слыхал, а про всякие склоки ему быстро доносили неравнодушные горожане. Оленев любил карты и был азартен, но денег не спускал, играл обыкновенно на спички, и у него нередко собирались любители того же дела, привлечённые то ли возможностью поиграть без вреда, то ли неизменно щедрым угощением и выпивкой.