Книга Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени, страница 8 – Ли Ан

— Нет. Живой воин, даже слабый... лучше мертвого.

И тут начался шторм.

Я проснулась от воя ветра. Он бил в стены длинного дома, словно тысяча разъяренных духов пыталась проломиться внутрь. Солома с крыши летела во все стороны, доски скрипели и стонали. Такой бури давно не было — даже старожилы удивлялись, крестясь и шепча молитвы Тору.

— Твоя буря, — прошептала Милава со страхом. Её лицо в свете масляной лампы было белым как мел.

К полудню пришли вести о Торкеле. Гонец ворвался в зал, весь мокрый от дождя и морской воды. Вода стекала с его плаща, образуя лужи на земляном полу. Три корабля пропали. Разбились о скалы у северного мыса, когда пытались выйти в море против воли ярла.

Рагнар созвал всех в зал. Люди собирались медленно, пробираясь сквозь ветер и дождь. Я стояла у стены, прижавшись спиной к холодному дереву, понимая примерно половину из того, что говорилось. Но когда он позвал меня — голос прорезал гул толпы как меч — я поняла.

Прошла через зал. Каждый шаг отдавался эхом в тишине. Соломенное покрытие шуршало под ногами. Воины смотрели — кто со страхом, прижимая руку к амулету Тора на груди, кто с недоверием, хмуря брови. Один — молодой, с жидкой бородкой — сплюнул мне под ноги. Плевок попал на край платья.

— Ведьма, — прошипел он. Слово прозвучало как проклятие.

Рагнар стоял у своего резного кресла, но не садился. В руке он держал кубок с элем. Говорил громко и медленно — специально, чтобы я поняла. Каждое слово было взвешено:

— Она сказала — буря. Буря пришла. Она лечила Эйнара. Эйнар жив. Что скажете?

— Но Торм умер! — крикнул кто-то из задних рядов. Я не видела лица в полумраке. — Она не спасла его!

— Торм был стар, — ответил Эйнар, поднимаясь с лавки. Движение далось ему с трудом, он покачнулся. Держался за стену одной рукой, другой прижимал живот. Ноги дрожали как у новорожденного жеребенка. — И я... я не здоров. Всё еще слаб как дитя. Её лечение... оно не чудо. Но я жив. Это больше, чем дал бы мне Ингвар.

— Колдовство! — настаивал тот же голос. Теперь к нему присоединились другие, зашептались, загудели как потревоженный улей.

— Может быть, — кивнул Рагнар. Он сделал глоток эля, вытер пену с усов тыльной стороной ладони. — А может — знание. Она остается. Будет моей провидицей. Но пока... Аса, — он впервые назвал меня этим именем. Оно прозвучало странно, чужеродно, но в то же время правильно. — Аса будет учить тому, что знает. Если кто-то против — вызывайте меня на хольмганг.

Тишина. Только ветер выл за стенами да потрескивали факелы. Никто не вызвал.

После собрания несколько воинов подошли ко мне. Осторожно, озираясь, чтобы другие не видели. Просили полечить — у кого рана гноится, показывая красные полосы, ползущие вверх по руке, у кого живот болит после вчерашней попойки. Но большинство смотрели с подозрением, отворачивались, когда я проходила мимо.

— Я не пойду к ведьме, — громко сказал молодой воин, тот самый, что плевался. Он стоял в кругу своих друзей, все такие же молодые, с едва пробивающимися бородами. — Лучше умру как мужчина, чем буду пить женские снадобья.

Другие кивали, хлопали его по плечу. Из тридцати человек с различными болячками ко мне обратились только пятеро. И то тайком, в темноте, шепотом прося помощи, словно совершали что-то постыдное.