Книга Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени, страница 7 – Ли Ан

— Три дня, — я показала на пальцах. — Только мед, капуста, вода. Никакого... — я не знала слово "мясо", показала на висящую тушу свиньи, с которой всё еще капала кровь, — этого. Никакого эля.

— Воин не может жить без мяса и эля! — возмутился кто-то из толпы. Голос был скандализованным, словно я предложила отрезать Эйнару руку.

— Тогда воин умрет, — ответила я резко.

К вечеру весть разнеслась по всему поселению как пожар по сухой траве. Люди перешептывались у колодца, обсуждали у кузницы. Пришел Рагнар. Его сопровождали трое воинов с факелами — солнце уже садилось, окрашивая небо в цвет крови.

Я сидела рядом с Эйнаром в его углу длинного дома. Он лежал на боку на медвежьей шкуре, укрытый овчиной. Лицо всё еще серое, но дыхание стало ровнее.

Рагнар присел на корточки рядом, посмотрел на Эйнара, потом на меня. В свете факелов его глаза казались почти черными.

Я попыталась объяснить ему про язву, но мой язык подводил меня. Я путалась, использовала неправильные слова, жестикулировала так отчаянно, что, наверное, выглядела безумной.

— Внутри... живот... дыра растет. Мед... закрывает. Капуста... помогает расти новому.

Он смотрел на меня с сомнением. Брови сошлись на переносице.

— Если он умрет?

— Тогда... я не знала достаточно. Но если не пробовать — умрет точно.

На четвертый день к Эйнару присоединился еще один больной. Старый раб, которого звали Торм. Его привели два других раба — сам он едва шел, согнувшись в три погибели. Те же симптомы — боль в животе, рвота с кровью. Но у него было что-то еще — желтоватый оттенок кожи, который я заметила при дневном свете.

Я попыталась лечить его так же. Но Торм был слабее, старше. Его руки дрожали, когда он пытался держать чашу с медовой водой. Рёбра проступали под кожей как прутья корзины. И что важнее — он не хотел жить. Я видела это в его глазах — усталость, безразличие. Потухший взгляд человека, который уже сдался.

— Зачем? — спросил он меня тихо, пока я поила его медовой водой. Голос был слабым, как шелест сухих листьев. — Зачем жить рабом? Лучше... умереть.

— Жить... всегда лучше, — попыталась убедить я.

Он покачал головой. Движение было почти незаметным, но я поняла.

К утру пятого дня Торм умер. Тихо, во сне. Я обнаружила его на рассвете — тело уже остыло, глаза были полуоткрыты, смотрели в никуда. Может, язва пробила стенку желудка. Может, сердце не выдержало. Может, он просто сдался.

Я сидела рядом с его телом на холодном земляном полу, чувствуя провал. Горечь поднималась в горле. Первая смерть, которую я не смогла предотвратить.

— Не твоя вина, — сказала Милава, присев рядом. Она положила руку мне на плечо — осторожно, словно боялась спугнуть. — Он был стар. И раб. Боги забрали его.

Но Эйнар... Эйнар встал в то же утро. Медленно, держась за стену, но встал. Лицо всё еще бледное, под глазами темные круги, но в глазах появился блеск жизни. Съел жидкую овсянку, которую я приготовила — жидкую как вода, с каплей меда — и удержал её.

— Всё еще больно, — признался он, прижимая руку к животу. — И слаб я как младенец. Но... живой.

— Будешь слабым... долго, — предупредила я, подбирая слова. — Живот... должен зажить. Месяц, может два. Никакой битвы.

— Воин, который не может сражаться, — горько усмехнулся он. Уголки губ опустились, делая его лицо еще более изможденным. — Лучше б умер.