Книга Жена викинга из будущего. Любовь сильнее времени, страница 4 – Ли Ан

— Что? — спросила я.

Женщина закатила глаза, показывая желтоватые белки, потом сплюнула на земляной пол и заговорила медленнее, как с ребенком:

— Вставай. Ярл. Хочет. Тебя.

Она швырнула мне сверток — грубая ткань больно ударила по лицу — и показала на кадку в углу, изобразив умывание. Ее движения были резкими, раздраженными.

Вода была ледяной. Тонкая корка льда хрустнула, когда я опустила в кадку руки. Я умылась быстро, дрожа. Зубы стучали так сильно, что я боялась их сломать. Милава подошла сзади, молча взяла мои волосы и начала заплетать косу. Ее пальцы были теплыми и ловкими. Она шепнула, дыхание щекотало ухо:

— Не плачь. Не бойся. Они... — она подобрала слово, — презирают слабых.

В свертке, что бросила мне озлобленная на весь мир женщина, оказалось грубое льняное платье — серое, бесформенное, с заплатами на локтях. Я надела его, чувствуя, как колется ткань. Она царапала кожу, оставляя красные полосы. В моем мире я носила мягкий хлопок и кашемир. Здесь придется носить грубый лен, от которого чесалась кожа.

Женщина — Хильда, как я узнала позже — повела меня через длинный дом. Утренний свет пробивался сквозь дымовое отверстие, освещая клубы дыма от свежеразожженного очага. Мужчины завтракали, сидя на длинных скамьях вдоль стен. Они отрывались от деревянных чаш с кашей, провожая меня взглядами. Я видела их лица — загорелые, обветренные, со шрамами. Светлые волосы были заплетены в косы или собраны в узлы. От них пахло кожей, потом и прогорклым жиром. Кто-то что-то крикнул — голос был пьяный уже с утра. Остальные засмеялись грубым, гортанным смехом. Я не поняла слов, но тон был очевиден — грубая шутка. Кто-то свистнул нам вслед.

Рагнар сидел в резном кресле в конце зала. Спинка была украшена головами драконов, потемневшими от времени и дыма. При дневном свете я смогла разглядеть его лучше. Морщины глубокими бороздами прорезали лоб и щеки, седина серебряными нитями пробивалась в светлой бороде, заплетенной в две косы. Шрамы — один через бровь, другой от уха до подбородка. Но глаза — умные, внимательные, цвета зимнего неба. Он был одет в темную тунику с серебряными застежками в форме волчьих голов.

— Подойди, — сказал он.

Это я поняла. Подошла, остановилась в трех шагах. Соломенное покрытие пола шуршало под босыми ногами.

Он заговорил. Быстро, уверенно. Голос был глубоким, с хрипотцой. Я уловила "будущее", "доказать", но общий смысл ускользал. Его руки лежали на подлокотниках — большие, с выступающими венами и старыми шрамами от мечей.

— Медленнее, — попросила я. — Пожалуйста. Я... плохо говорю.

Он прищурился, морщины в уголках глаз стали глубже. Наклонился вперед, повторил медленнее:

— Ты говоришь — из будущего. Докажи.

— Как?

— Скажи, что случится. Скоро. Что можно проверить.

Я лихорадочно думала. Сердце колотилось так сильно, что я боялась, он услышит. Мой древнескандинавский не позволял сложных объяснений. Нужно что-то простое.

— Буря, — сказала я. — Через... — я показала на пальцах семь, — дней. Сильная. С севера.

— И?

— Корабли. Потонут.

— Чьи корабли?

Я пожала плечами, пытаясь подобрать слова:

— Кто-то... без разрешения... набег...

Рагнар понял, усмехнулся. Улыбка обнажила крепкие желтоватые зубы:

— Торкель. Да, он готовится. Думает, я не знаю.

Он встал, кресло скрипнуло. Он оказался выше, чем я думала — мне пришлось задрать голову. Подошел близко. Слишком близко. Я почувствовала запах — мед, кожа, дым. И что-то металлическое, как кровь. Заговорил медленно, четко, его дыхание касалось моего лица: