Книга Целительница из другого мира, страница 16 – Ли Ан

— Будешь обтирать его каждый час, — показала, как прикладывать компресс. Сначала ко лбу — осторожно, не давя. Потом подмышки — приподняла крошечные ручки младенца, промокнула подмышечные впадины. — Паховые складки тоже, вот здесь. Жар выйдет через кожу.

— Но бабка Фёкла говорит, при жаре укутывать надо, чтобы пропотел… — Анна неуверенно смотрела, как я раздеваю ее сына, оставляя только тонкую пеленку.

— Бабка Фёкла идиотка, — отрезала я, продолжая обтирание. — Укутаешь — сварится заживо. Видишь, какой он красный? Это кровь к коже приливает, пытается охладиться. А ты его в тулуп завернешь — и привет, тепловой удар. Охлаждать надо, но постепенно.

Следующие три часа я провела рядом с ними. Учила Анну правильно поить ребенка — показывала, как поддерживать головку, под каким углом держать ложку, как не торопиться. Демонстрировала массаж живота — клала ее руку на животик младенца, направляла движения по часовой стрелке, объясняла, какое должно быть давление — легкое, как будто гладишь котенка. Рассказывала, почему нельзя давать мед грудничкам — назвала это «особые яды в меде для малышей», хотя речь шла о ботулизме.

Каждые полчаса проверяла состояние ребенка — щупала пульс на крошечной шейке, считала дыхание, проверяла реакцию зрачков. Анна следила за каждым моим движением, пытаясь запомнить.

К полудню случилось чудо — Михаил открыл глаза. Сначала только приоткрыл веки, потом сфокусировал взгляд на матери. И заплакал. Слабо, тихо, но заплакал.

— Он плачет! — Анна разрыдалась от облегчения, прижимая сына к груди. Слезы текли по ее щекам, капали на головку младенца. — Он живой! Господи, спасибо! Элиана, спасибо тебе!

— Живой. И голодный, — я улыбнулась, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Корми грудью, но понемногу. Сначала одну грудь минуты на три, не больше. И продолжай поить отваром между кормлениями.

Анна неловко полезла за пазуху, долго копалась в складках одежды, наконец достала медную монету. Монета была теплой от ее тела, потертой от долгого использования.

— Это мало… я знаю, мало, но… — она протянула монету неуверенно, явно ожидая отказа.

— Достаточно, — я взяла монету, сжала в кулаке. — И Анна — больше не слушай Аграфену. Придет еще раз с советами про кровопускание младенцам — гони в шею.

Женщина ушла, прижимая к себе ребенка, а я осталась стоять посреди мастерской. Первая маленькая победа. Ребенок выживет. Если, конечно, Анна не послушает местную знахарку и не начнет «лечить» по-старому.

Но это было только начало. За дверью уже собиралась очередь.

* * *

К обеду я приняла еще семерых.

Первой пришла старуха Матрена, восьмидесяти лет от роду — невероятный возраст для здешних мест. Шла медленно, опираясь на корявую палку, щурилась, пытаясь разглядеть дорогу. Катаракта обоих глаз — мутная пленка застилала когда-то карие глаза. Усадила ее на лавку у окна, где света было больше. Осторожно оттянула веко, осмотрела глаз при дневном свете. Зрелая катаракта, хрусталик полностью помутнел. В современной клинике — получасовая операция по замене хрусталика. Здесь — ничего не могу сделать, только капли из ромашки для снятия воспаления да совет держаться за стены при ходьбе.

Потом ввалился Иван-плотник, здоровенный мужик лет сорока. Держал левую руку правой, лицо серое от боли. Перелом лучевой кости, со смещением — определила по неестественному углу и хрусту крепитации при осторожной пальпации. Дала ему настойку мака для обезболивания, подождала, пока подействует. Потом — резкое движение, хруст, вправление. Иван взвыл, но руку не отдернул. Наложила шину из двух дощечек, туго прибинтовала льняными полосками. Объяснила, что гипса у меня нет, а доски — это «древний способ срастить кости правильно».