Книга Дуэт с герцогом сирен, страница 134 – Элис Кова

– Но…

– Никаких «но». Все просто. Если кто-то по-настоящему тебя любит, то потому что сам этого хочет и не может представить мир без этой любви. Ты одним своим существованием заставляешь его душу петь. – Несмотря на нежные, добрые слова, в глазах герцога читается непонятная мне боль.

– Но я не из тех, кого легко полюбить, – шепчу я. – Возможно, как дочь или сестру. Ну или подругу. Но не… – Я резко замолкаю.

– Не кого? – осторожно уточняет он.

Я уже слишком обнажила свои чувства и больше не в силах бороться.

– Не как возлюбленную.

Он гладит меня ладонями по щекам, убирая волосы с моего лица.

– Что в этом огромном мире заставило тебя так подумать?

– Мне так говорили, – признаюсь я и мысленно повторяю слова Чарльза: «Кто вообще способен тебя любить?» Надо же, даже после нескольких месяцев разлуки с ним мне удается почти полностью изобразить его интонации. – Со мной трудно. Я…

– Прекрати, – велит он, хотя и не грубо. Я подчиняюсь. – Не знаю, что это за человек, но он явно мелочный, злобный и жестокий.

С такими характеристиками я полностью согласна. Я ведь всегда это понимала. Так почему же до сих пор не могу выбросить слова Чарльза из головы?

– Ты достойна не только любви друзей и родных, но и любимого мужчины.

– Ну, сейчас это уже неважно… – пытаюсь как можно равнодушнее пожать плечами, несмотря на нежность, с которой Ильрит по-прежнему держит мое лицо в ладонях. Как бы мне хотелось, чтобы он так же прикоснулся к моему сердцу. – Вряд ли мне хватит времени, чтобы найти еще одного возлюбленного. Да я и прежде не искала. Наверное, некоторые попросту не созданы для любви.

– Я понимаю, о чем ты. – На его лице не отражается ни следа неуверенности, сомнений или обмана, как будто он действительно понимает.

– Откуда?

– Я никогда не хотел влюбляться. Поклялся, что не влюблюсь.

Вполне разумная клятва. Но достаточно странная для мужчины, столь поэтично рассуждающего о силе любви.

– Почему?

– Я видел, что любовь сделала с моими родителями. После… – начинает он и замолкает. Знаю, насколько тяжела для него эта тема, и уже хочу попросить его не рассказывать, но Ильрит упорно продолжает: – После смерти матери отец начал угасать. Его песенная половинка ушла, и тишина в душе лишила его воли к жизни. Во всех морях не нашлось ничего, что смогло бы ее заменить.

– Мне жаль, – шепчу я.

– Мы оба познали потери и боль. – Герцог выпускает мое лицо и скользит вниз по рукам кончиками пальцев.

– И поэтому стараемся изо всех сил.

Ильрит несколько раз удивленно моргает, потом слегка опускает подбородок и внимательно смотрит мне в глаза, будто приглашая заглянуть ему в душу, как он уже заглядывал в мою.

– Не поэтому, а вопреки. Наша суть не зависит от травм, которые пытаются искалечить душу. Да, они часть нас и могут чему-то научить, но не они определяют нашу личность.

От его слов к глазам снова подступают слезы. Мне хочется обнять Ильрита за талию и прижаться к нему, впитать еще хоть немного его стойкости, дожидаясь, пока мой мир вернется на положенное место.

Однако я не поддаюсь этому желанию. Мне нельзя слишком с ним сближаться – не только чтобы защитить хрупкое сердце, но и ради блага самого Ильрита. Если он сейчас так же, как и я, старается подавить зарождающуюся привязанность, то один лишний шаг, и после моего жертвоприношения герцог обречен остаться с разбитым сердцем. Я отправлюсь в Бездну, потом в Запределье, а его ждет долгая жизнь. Лучше не подвергать искушению ни клятву, которую он себе дал, ни мою решимость. Впрочем, мы все еще можем заботиться друг о друге и дарить утешение, как два лидера, делящиеся пережитым опытом, или два измученных существа, которые жаждут опереться на плечо того, кто способен понять чувства другого.