Книга Танцующая с волками, страница 147 – Сёстры Нолан

— Мы должны… — Оливия замялась, пытаясь подобрать слова. — Я…

— Я не трону тебя без твоего желания, — его спокойный, чуть усталый голос прозвучал громом среди ясного неба.

Оливия вскинула подбородок, не скрывая своего удивления, но Ульрих уже стоял на пороге комнаты, придерживая дверь.

— Спокойной ночи, — улыбнулся он и вышел в коридор.

Нервозность последних дней густым туманом охватила тело, как только он оказался в одиночестве. Проследовав в кабинет, Ульрих достал из шкафа початую бутылку виски и жадно припал губами к горлышку. Странное чувство невесомости и лёгкий шум в голове заставили опуститься в кресло и умерить пыл, но мысли всё ещё не давали покоя.

Вновь потянувшись к бару, он достал новую порцию, но на этот раз наполнил стакан, наблюдая, как золотистые блики играют в отражении стекла. Ему вдруг показалось, что это была очередная ошибка.

В памяти всплыл образ Оливии и её в панике мечущийся взгляд, пока она послушно следовала каждому моменту церемонии, хотя Ульриху всё время казалось, что он вот-вот услышит горькое «нет».

Кровь закипела под действием выпивки и сомнений. Распирающие грудь эмоции рвались наружу вместе с внутренним волком, и Ульрих был не в силах удержать их. Ведомый инстинктами, он опрокинул залпом остатки виски и бросился прочь из комнаты, зная, где точно сможет найти утешение.

От одного толчка дверь распахнулась, заставив Кэтрин вскочить с кровати.

Ульрих рванул к ней, но вдруг застыл, столкнувшись с преградой. Не понимая, что происходит, он медленно опустил глаза, и увидел, что рука волчицы уперлась ему в грудь.

— Уходи, — прошипела она, пытаясь совладать с дрожью в голосе. — Иди. К своей. Жене.

Она чеканила каждое слово, загоняя их гвоздями в грудную клетку. Ульрих чувствовал, как тяжело даётся ей его присутствие, как нервное напряжение окутывает хрупкую фигуру от макушки до пяток, но не спешил уходить.

Она не имеет права с ним так разговаривать. Он вожак. Альфа. Любое его слово и желание обязаны выполняться беспрекословно, и ни один ликант стаи не смеет сказать ничего поперёк.

Ярость охватила лёгкие, сжимая их в раскалённые тиски, ломая клетку зверя. Хотелось отшвырнуть строптивую волчицу к стене, взять силой, подчинить своей воле, как он делал это не раз.

Ульрих шумно выдохнул, неосознанно напирая на всё ещё выставленную ладонь, как вдруг что-то во взгляде девушки заставило его замереть на месте.

Она противостояла ему. Голубые радужки Кэтрин окрасились золотистым свечением, верхняя губа поползла вверх, обнажая удлинившиеся клыки.

Волчице хотелось закричать, лишь бы не чувствовать, как эмоции рвут на части грудную клетку. Противостояние гордости и сердца вызывало почти физическую боль, но она знала, что должна поступить правильно.

Перед внутренним взором вновь возникло сочувствующее лицо Тэлуты.

Старая волчица долго утешала её, уговаривая не поддаваться порыву причинить какой-либо вред охотнице и нерождённому наследнику.

«Ты же знаешь, что он никогда не простит тебя, — увещевала она. — Отпусти эту нить, не запутывай его ещё сильнее».

Кэтрин чуть тряхнула головой, отбрасывая воспоминание, и отчаянно рыкнула:

— Уходи. Оставь меня в покое.

Она попыталась вложить в эти слова всю свою оставшуюся уверенность, открыто глядя Ульриху прямо в глаза. Но Альфа не готов был терпеть такое вопиющее неподчинение. Расправив плечи, он вырос над девушкой каменной глыбой, принимая вызов.