Книга Танцующая с волками, страница 212 – Сёстры Нолан

— Я понимаю все твои чувства, — проговорила она, чувствуя на себе хмурый взгляд дочери. — Но ты наследница, будущая хранительница стаи. С рождением ты получила не только привилегии, но и долг.

С этими словами хранительница сняла с полки искусно выполненную заколку в виде волчьей головы, инкрустированной мерцающими камнями и протянула её Руне.

— Ты знаешь, что мне это не нужно, и я имею право отказаться, — хрипло отозвалась та, кутаясь в старую вязаную шаль матери.

— Имеешь, но что тогда будет со стаей?

Волчица выразительно посмотрела на дочь, но та уже отвернулась к костру.

— Мне всё равно, — бесцветно ответила она после небольшой паузы.

Камилла глубоко вздохнула, присела перед ней на колени и, нежно взяв её руки в свои, вложила в ладонь заколку.

— Представь, Руна, — вкрадчиво заговорила она, стараясь не замечать поломанных ногтей со следами земли и крови под ними, — если всё, что так долго строили наши предки, разрушится в пыль. Борьба за власть, невинные смерти, протесты. Не пройдёт и года после моей кончины, как от анги останутся лишь легенды. И виной тому будет твоё упрямство.

Волчица медленно перевела взгляд на мать и прошипела, глядя ей в глаза:

— Значит, так суждено!

Внезапно её лицо искривила судорога. Прижав ладони к животу, она протяжно охнула и испуганно посмотрела на Камиллу.

— Почему так больно?

— Лунная матерь, началось! — пробормотала старая волчица, помогая Руне подняться на ноги.

— Но ещё не минула последняя луна! — запротестовала та.

— У него своё время, — покачала головой хранительница и сунула в руки дочери свой ритуальный атам. — Ступай к тихой скале и избавься от волчонка, чтобы мне не пришлось казнить собственную дочь на глазах стаи.

Волчица продолжала стоять на месте, придерживая ноющий живот. По ногам струилась влага, Руна смотрела, как мать мечется по хижине, собирая в котомку какие-то тряпки и мешочки с травами, но не могла сдвинуться с места.

Наконец Камилла встряхнула её за плечи, приводя в чувство.

— Это единственный правильный выбор, Руна, — выпалила она.

— Ты заставляешь меня его принять! — всхлипнула волчица, срываясь на крик. — Убить своего ребёнка!

— Он был рождён, чтобы умереть, — с сожалением проговорила хранительница и ласково провела по мокрому от слёз лицу дочери. — Ты спасёшь его от вечного безумия. Ангияк не может жить так же, как и мы, проклятие его погубит, а душа никогда не обретёт покой в борьбе с тёмным зверем.

С этими словами она подошла к стене у своей постели и открыла перед Руной потайной лаз. Волчица напоследок взглянула на мать и чуть шатаясь нырнула в темноту.

* * *

Ветхая избёнка на окраине леса выглядела заброшенной. Закопчённые стены с единственным маленьким окошком, покосившаяся дверь и редкий частокол, мало напоминающий забор, — всё говорило о том, что хозяева давно покинули свое жильё, если бы не сгорбленная сухая старушка, что сидела на пороге и перевязывала суровой ниткой пучки луговых трав. Подхватив из подола несколько стеблей тысячелистника, она потянулась за маленьким перочинным ножичком и вдруг замерла, прислушиваясь. В лесу стояла привычная тишина, и лишь ветер доносил откуда-то издалека протяжный свист.

Отложив своё занятие, старушка с удивительной для её возраста лёгкостью поднялась на ноги, но взяла стоящий у стены посох и двинулась в чащу. Прогулка выдалась долгой, порой приходилось останавливаться, чтобы понять, куда двигаться дальше, но вот на пути появилась фигура, облачённая в темную дорожную кофту, капюшон которой скрывал лицо.