Книга И тут я увидела чудовище, страница 50 – Екатерина Началова

— Нашел вашу любимую.

Недоуменно глянув на переплет, я внезапно опознала «Слово о докторе», которое схватила вчера наугад, чтобы демонстративно читать. Но в основном — чтобы скрыть дрожь.

— Спасибо, Ваше... Ингренс, — называть его по имени смущало. Улыбка все же наползла на губы.

Найти книгу было действительно заботливо с его стороны. Я понадеялась, что он не будет спрашивать меня о содержании: из всего шедевра змеиной литературы я прочла один абзац. Кажется, про бездельниц.

Ингренс тоже улыбнулся. Неожиданно лукаво.

Я спрятала пальцы, поймав взгляд на своих коротких ногтях. Было непривычно сидеть так открыто перед ним. Будто обнаженная... Ингренс быстро опустил ресницы, и молча открыл книгу. В воздухе повисла и зазвенела пауза.

Неловкость живо сковала пространство сведенной в судороге крючковатой пятерней.

— Вы знали... про мои особенности? — с трудом произнесла, нарушая тишину.

— Нет, — спокойно ответил Дракон, неспешно листая «Слово». — Понимал лишь, что в вас есть нечто необычное. Иначе вы бы не показывались в обществе столь... нечасто. Я полагал, что у вас могут быть особенности во внешности, речи, поведении. Вы это тут же подтвердили, упав в обморок.

Он выражался деликатно.

— Я не могу обращаться... — выдохнула. — Простите, что не рассказала раньше, просто...

Предугадывая мои слова, Ингренс небрежно махнул рукой.

— Не стоит. Я понимаю, что у вас не было возможности для откровенной беседы. Меня ведь тоже не назвать стандартным. Думаю, вы слышали о некоторых моих особенностях.

Не зная, можно ли об этом говорить, замялась.

— Слышала, что вы любите... кровь, — осторожно сказала.

— Скорее, нуждаюсь, — поправил. — Это ощущение больше похоже на голод, который требует себя утолить. Вас это пугает?

— Немного... Не знаю... — пожала плечами.

— Может расскажу, если захотите. Позже. А пока... — Ингренс снова улыбнулся, явно не собираясь говорить о крови. — Пока хочу спросить. Есть ли еще что-то, о чем я должен знать, Кларисса?

— Э-э... Не уверена... — растерялась.

— Подумайте, — Ингренс сузил глаза, суровея на глазах. — Я даю вам возможность признаться в самых страшных грехах, пока мне не стало о них известно. Добровольное признание смягчает или нивелирует наказание. Может вы ненавидите белый? Намеренно распарываете перчатки?

Лицо Ингренса стало совсем строгим. Покраснев, я невольно бросила взгляд на стол, где безжизненно лежали растерзанные перчатки.

— Мне нравится белый...

— Славно, он вам к лицу, — Ингренс посмотрел на меня с симпатией. — Все?

— Да, перчатки... Перчатки — это я... — созналась.

— Преступление небольшое, но наказание неизбежно. Приговариваю вас к... новым перчаткам. Забудьте о накладных когтях, отложим их на крайний случай. Просто в обществе носите перчатки, можете игнорировать случаи, когда их нужно снимать. И еще одно... Если я снова узнаю, что вы мне намеренно солгали, я вас отшлепаю, Кларисса.

Трудно понять, говорил ли он это серьезно или шутил, в прямом или переносном смысле. Голос Ингренса оставался вкрадчиво мягким. Меня же пробрало с ног до головы. Где-то внизу сладко и отчаянно заныло.

— А... вы? — я сделала вид, что не заметила последнюю фразу.

— Что я?

— Признаетесь в грехах?

— Чтобы ВЫ меня отшлепали?

Ингренс медленно и широко улыбнулся. Я заметила, что он потрогал языком левый клык. Незначительная деталь почему-то взволновала до мурашек.