Книга И тут я увидела чудовище, страница 61 – Екатерина Началова

Его голос заставлял вибрировать каждую клеточку тела. Не в силах поднять глаза, боясь разрушить хрупкое мгновение близости, я нашла в себе силы только хрипло спросить:

— А если я не хочу... бежать?

Из его губ вырвался рваный выдох.

— Тогда однажды вы увидите чудовище...

Несколько долгих секунд мы молчали. Затем Ингренс поднял голову, заставляя посмотреть на себя. Обычно светлые глаза почернели, почти до краев затопленные расширившимися зрачками.

— Теперь слушайте. Я не такой как все. Я способен желать, но мало способен на чувства, регулярно нуждаюсь в крови и буду опасен всегда особенно для тех, к кому неравнодушен. Не перевоспитать, не изменить... Я плохой, очень плохой вариант единственного.

«Единственного?»

Дрогнув, я опустила ресницы, сознавая: достаточно было случайных слов и намека, он сложил один плюс один, понял.

— Мне очень сложно отпустить вас, но я ещё могу, — Ингренс продолжал серьезно говорить. — Даю вам шанс. Если сейчас откажетесь, я все переиграю, не подам вам розу. Говорите «нет». Сейчас или никогда. Спасайтесь, Кларисса...

Он говорил, что мне надо бежать, а я ощущала не страх, совсем не страх — восторг влетал в кровь и бурлил в жилах. Осознание, что Ингренс хочет спасти меня от чудовища, дошло до меня как теплый ветер, и накрыло с головой. Ничто в мире сейчас не могло заставить меня отказаться.

Если бы он хотел быть чудовищем, разве бы он пытался отговорить меня?

— Ингренс, — тихо произнесла, ощущая, как внутри распускается счастье. — Вы лучше, чем думаете...

Дракон в ответ усмехнулся — ласково, снисходительно.

— Ошибаетесь. Я точно такой, как говорю. Или хуже.

Помотала головой.

— Я останусь, — однозначно произнесла.

Ладони на моей спине ласкающе шевельнулись.

— Род золотистых упрямцев... У вас крайне неразумный ход мыслей. Но я рад...

Он выглядел таким близким, только протяни руку и... коснешься. Ведь можно? Робея, я медленно потянулась к мужской щеке кончиками пальцев в белой перчатке, каждую секунду ожидая, что меня осадят.

Недоверчиво проводив мою руку взглядом, Ингренс вздохнул, но не отстранился — наоборот прикрыл глаза и чуть потерся гладкой щекой о мои пальцы. Напряженный лоб немного расслабился. Я завороженно смотрела на пепельные ресницы — не верилось, что он позволяет мне прикасаться к себе. Так странно выглядит внезапная ласка дикого зверя — сложно поверить, что он откликается на прикосновения, что может не только рвать и кусать, а способен и ластиться к пальцам с непривычной ему самому угловато-неуверенной робостью.

Наверное Ингренс и сам это почувствовал, потому что приоткрыл глаза, полоснув по мне холодным серым.

Ладони сильнее сжали бока, затем ослабили хватку, и мужчина неожиданно скользнул вниз. Ахнув, я одной рукой подхватила грудь, другой — прикрыла низ живота. Сидя внизу, Ингренс смотрел на меня снизу вверх, и, не торопясь, нащупывал под ногами простынь.

Его глаза отдавали холодом закаленной в огне стали. Его взгляд... Никто никогда не смотрел на меня так восхищенно, с голодной тоскливой алчностью, жадно прожигающей каждый сантиметр кожи.

Потянувшись, Ингренс медленно коснулся губами пальцев руки, которой я прикрывала лобок.

— Прекрасные бедра...

Поцелуй приземлился на ткань перчатки, проник под кожу и откликнулся глубоко внизу живота.