Книга Леди, охранник и кусочек ткани, страница 36 – Екатерина Началова

Ровена изображала внимание, следя за герцогской серёжкой, обещающей блестящее будущее.

Блестящее... Она зыркнула за плечо высокородного. Там, у двери стоял Кэйлус, который совершенно не блистал. В своей серой мешковине охранник выглядел как оторванный лист, прилипший к блестящей лаковой туфле.

Пытаясь сопротивляться собственным чувствам и неприятно-горькому ощущению на языке, Ровена начала преувеличенно активно улыбаться и щебетать. И без конца сравнивала.

Сравнивать было нечего, она знала. И все равно сравнивала, сравнивала... Против собственной воли. Каждую секунду.

Лицо оттеняло лицо — рядом с герцогом Кэйлус смотрелся деревенщиной. Грубый, грубее прежнего во всем — от волос до манер. Положи рядом стилет и топор — какое может быть сравнение? Никакого!

Разные носы. Тонкой и крупной лепки.

Волосы... Это даже смешно! И невозможно.

«Сравнение не в пользу Кэйлуса, но почему я думаю о нем, по какой причине желаю смотреть на его уродливую куртку? ПОЧЕМУ СОЛОВЬИ ПРОПЕЛИ НА НЕГО?!»

— ...другие культуры просто взращиваются и все. Виноград же мы растим для будущего. Вы не представляете как много в этом процессе... любви, — Алойзиус говорил, не сводя с нее карих глаз.

— А может представляю? — Ровена не упустила шанса на игривый намек. Она действительно старалась сосредоточиться на Алое. Получалось слабо.

— Мне потребуются доказательства, — проникновенно ответил герцог, особенно ласково улыбнувшись.

«У него красивые губы. У них разные губы. Ласково-плавные, как песчаные барханы и ломано-острые как горы. И улыбки. У Кэйлуса ее вообще нет! Нет! Хватит!»

Ровена попыталась остановиться, опустив глаза вниз.

«...ещё и стопы! Почему у Алоя такие крошечные стопы?! Хоть бы ботинки длиннее надел! Интересно, если герцог наденет куртку Кэйлуса, он будет для меня привлекательнее?»

Мысль была странно-интересной на вкус. Баронесса бросила взгляд на серую фигуру, торчащую у двери, разглядев нормальные мужские стопы. Мешковина контрастировала с дорогой тканью, а суровый взгляд охранника оттенял восхищенный взор герцога.

«Дурость какая-то! Он дуб! Просто дуб! Дуболом!» — на смену безнадежной тоске снова начала приходить злость.

— Подумайте о приятном, леди, — аккуратно попросил художник. — О том, что любите.

В ответ Ровена зло зыркнув на художника. Тот немедленно замолчал, сложил рот куриной гузкой и быстро задвигал кисточкой по холсту.

— Жаль, что мы не можем остаться наедине, — обронил Алойзиус мгновенно заметил, куда посмотрела баронесса. Художник — У отца ответственная работа... — Ровена с преувеличенным сожалением раздраженно дернула плечами. — Поэтому...

— Огорчению в ваших глазах не место. Смотрите, — жестом фокусника Алойзиус проявил на руке большой платок в форме круга.

Тонкая ткань дымкой взвилась в воздух, неспешно приземляясь на мужскую ладонь. Невесомая как перо, с цветом цвета щек спелого персика. Удивительная ткань, что ценится дороже золота. Такая лёгкая, что парит в воздухе, и такая гладкая, что стекает с рук... Ровена так долго за ней охотилась...

«Симеола...»

Ровена подпрыгнула так, что вместе с ней вздрогнул художник и даже Кэйлус шевельнулся у двери.

— Симеола! Но... как?! Ее же не достать! — она ахнула, роняя на пол дольку мармелада и замерла задержав растопыренные руки в воздухе, не смея дотронуться. Тонкие края драгоценной ткани даже на расстоянии отдавали блаженной прохладой. Округлые края парили в воздухе.