Книга Волчья ягода, страница 41 – Екатерина Началова

Опытный одноглазый Арей, который следил за этой частью границы, был художником в душе. Таор сходства с ласточкой не нашел, но спорить не стал. Ну видит так художник, и добро ему в зубы. Красиво подвесить нарушителя за ногу и определить в результате лесную ласточку, не каждому дано.

— Сколько ждал? — он оглядел петлю под месторождением корней.

— С ночи как пень в скрадке сидел под этими морковками, — Арей кивнул на эускарит, — пока вы, бездельники, храпака давали. Чуть ногу себе не отгрыз, до того онемела!

Таор вспомнил свою «сладкую» ночь, хмыкнул, не комментируя.

— Что говорит?

Он слегка качнул худого вора, глянув в налившееся кровью лицо. «Ласточка» полетела.

«А похож», — он весело оскалился, почесал все еще зудящую спину.

— Плачется. Говорит, заблудился, не заметил, что Хаос его попутал, перепутал, напутал... Таор, блохи заели?

— Ты о моих блохах не переживай. За своими смотри в оба.

— В кишки свали, — не обидевшись, послал его одноглазый и обратился к Змею. — Какие еще слова ты говорил? Я забыл.

— С пути сбился... — сипло молвила «лесная ласточка», паря в воздухе как раз на уровне руки. Удобно.

— Сбить — эт можно, — Дрей заинтересованно примерился кулаком к перевернутой физиономии.

— А, да, и это. Не на то дерево залез. Потерял путеводную звезду, бедняга.

— Зачем корнеплоды копаешь, фигура? — ласково спросил Таор, заметив, что неласково уже спрашивали. Об этом свидетельствовал разливающийся под скулой бордовый след кулака.

— Пощадите, бэр... Я денежки так... зарабатываю... Нехитро... У меня семья... Трое... За корни по полсеребряка дают. Краситель хороший это... Большего не знаю... Не специально я. Случайно. Хаос с пути сбил... Отпустите...

— Краситель, говоришь? — Таор с сомнением потер колючую щетину. — И что же им раскрашивают?

— Еду, кушанья. Мы же редко едим... Богатым надо, чтобы красиво... Необычных цветов... — проблеяла «ласточка».

С недоверием приподняв бровь и сочувственно хлопнув Змея по спине так, что тот содрогнулся, Таор отошел на два шага назад. Оперлся плечом на сосну, задумчиво сорвал и растер в пальцах лист мяты. Понюхал пальцы.

Арей понял намек.

— Чую я, что врешь ты так же хорошо, как ползаешь, перелетный. Раз краситель, раскрашу тебя еще немного, сизорыл... — художник сощурил глаз и примерился. — Для красоты нужна симметрия.

Дрей, который про симметрию слышал мало, с интересом уточнил:

— Почему?

Арей замер с засученными рукавами. Тема красоты его волновала настолько, что он ставил ее в один ряд с охотой.

— Ну у тебя рук сколько, серый?

— Две.

— Ног тоже две. Двое глаз, ушей на одном и том же уровне. Это симметрия. Это красиво.

— Сиськи тоже по две растут... — мечтательно произнес Дрей, соображая о своем, романтичном, и встрепенулся. — Погоди. Хрен же один! Получается некрасиво?

— А по бокам от него?

— А-а-а...

— Не на одном уровне, мастер брехун, — отозвался Таор из-под сосны. Происходящее его забавляло. — Не симметрия. Ты языком бы меньше крутил, и больше работал, а то несимметрично получается.

— Красота не бывает без изъяна! — поучительно продекламировал Арей, погрузившись в теорию симметрии настолько, что даже забыл послать Таора овцам под хвосты заглядывать.

Слушатели качнули головами, то ли с уважением, то ли не желая спорить с настолько творческой личностью. Сохраняя на лице мечтательное выражение, Дрей присел на корточки и посмотрел на свои руки, щупая ими в воздухе что-то симметричное.