Книга Волчья ягода, страница 42 – Екатерина Началова

Зрители ждали. Арей деловито развернулся на нарушителя и вдохновенно прищурил единственный глаз.

— Бить буду красиво. Но больно, — предупредил.

Самый злой Волк ушел, и мне стало не по себе, будто толстая колючая стена, ограждавшая меня от алчущей стаи, вдруг исчезла, бросив одну, без защиты. Что-то подобное я смутно ощущала в детстве, когда мама уходила, оставляя меня один на один со всеми чудовищами. Чудовища в моем детском представлении представлялись очень конкретно: это были волки.

Так как наша территория соседствовала с волчьей, нас, детей, волками пугали.

Высунешь нос — откусят нос!

Высунешь руку — откусят и ее!

А выберешься вся — унесут и разорвут на куски!

В сказках волки детей обязательно выманивали тонкими сладкими голосами, похожими на голоса родных. Чтобы не слышать никого, я забиралась под кровать, затыкала уши и не вылезала до прихода матушки, стараясь не прислушиваться и все равно прислушиваясь к каждому шороху. Сейчас забираться под кровать было как-то не солидно, так что я просто прикрылась одеялом, делая вид, что пытаюсь спать, но на самом деле малодушно скрываясь. Спарилась. Уже мокрая, рассердилась на себя.

«Да что со мной, в конце концов?! В дом же не войдут? Не войдут! А я — не выйду»

Вылезла из-под одеяла, залезла пальцем в травяную мазь, принявшись чистить зубы и ходить по комнате. Пока ходила, думала, чем бы заняться. Вспомнив утреннего Таора, который и печь подтопил и обещал новую юбку, торжествующе улыбнулась: признал, что перегрубил. Надо сказать, мне тоже было в чем покаяться — нехорошо применять свои знания во вред, совсем нехорошо. Даже мысленная матушка одобрительно качнула головой в тон мыслям. Похвалив себя за то, что устроила всего лишь колючую кровать, а не жидкий стул, я шагнула к лежанке Таора, чтобы собрать белье.

— Есть кто дома? — услышала знакомый приветливый голос за окном.

«Тиром! Началось...»

В голове мелькнули волки, выманивающие детей из дома. Притихнув, застыла на месте, соображая сделать вид, что никого нет дома, но голос усмехнулся:

— Что молчишь, Аса? Я слышу, что ты там. Или я такой страшный?

— Нет, — вынужденно ответила со всей имеющейся невозмутимостью. — Не такой уж.

— Тогда покажись.

Крыть было нечем. Рассудив, что через окно говорить можно, опасливо приоткрыла ставню, сама не высовываясь. Тиром стоял четко за несколько шагов напротив окна. Светлая рубашка легко колыхалась на ветерке, а лицо было серьезным, озабоченным. Глупо подумалось, что Волк сейчас скажет как в сказке: «Отопри, выходи, я тебе гостинцев принес: петушков, да пряничков». Громко затявкал, зарычал Бояр, но тут же стих — к нему метнулся и погнал большой бурый волк. Я испугалась.

«Придушит щенка?!»

— Он ничего ему не сделает, — проговорил Тиром, издалека заметив мою тревогу. — Отгонит, чтобы не путался под ногами. Как живётся, Аса? Я думал о тебе, беспокоился.

Поразилась. Даже доли притворства не чувствовалось в словах, казалось, что он говорит искренне. Суровая морщинка прорезала лоб. Но я не верила Тирому ни на ноготь, ни на пол ногтя. Таор рассказал о нем достаточно хорошо. Запоминающе... весьма.

— С чего тебе беспокоиться? Ты меня один раз видел.

— Понравилась, — ответил прямо.

И опять без тени фальши. Как он это делает? Я даже позавидовала такому искусству. Стало слегка приятно, хотя все равно не поверила. Уже не маленькая, знаю, что не пирог, чтобы всем нравиться. Да и внешне... Говорили мне пару раз про то, какая я красавица, но со временем я поняла, что это больше дань обычаю, чем правда. Принято восхищаться угощением, принято говорить девушкам, что красивая, об умершем принято хорошо говорить, какой бы ни был... Обычаи.