Книга Волчья ягода, страница 60 – Екатерина Началова

— Мне нужна юбка, — вежливо произнесла, глядя на мрачные складки щек немолодой портнихи. Та без улыбки кивнула и потянулась к вешалке, поочередно разворачивая передо мной несколько уже пошитых юбок. Разглядывала я их молча и рассеянно. Сама себе поражалась: еще вчера я готова была рыдать при мысли, что мне предстоит носить юбку с заметной зашитой прорехой, как какой-то оборванке, когда сегодня... Сегодня о юбке не думалось совершенно. Даже отсутствие лекарственной лавки у великородных вызывало сдержанное равнодушие. Единственное, что полыхало в голове — Таор. Другое волновало слабо.

«Грубиян же. И вопросы у него... бесстыдные! Разве можно такие задавать? Нельзя! Нельзя же...?»

Как бы я не пыталась негодовать, я не могла отрицать, что мне до дрожи сладко вспоминать мгновение, когда Таор сказал «моя».

Моя.

«Это неправильно. Ты ведь не хочешь никому принадлежать. Даже не о чем думать. ТЫ НЕ ХОЧЕШЬ ТАКОГО, ДА, АСА?!»

Я задержала взгляд на юбке светло-оранжевого цвета, так похожего на цвет янтаря. Погладила подушечками пальцев чуть шершавую ткань, осознавая лицемерность собственного мысленного ответа.

«Нет, ты совсем с ума сошла...»

Решительно ткнула пальцем в модель цвета спелой вишни.

— Эту... можно?

Не говоря ни слова, Волчица опять кивнула. Я не удивилась — неразговорчивость этого рода с посторонними считалась притчей во языцех. Говорили: «Волки как совесть — грызут молча». В настоящий момент молчание портнихи пришлось как нельзя кстати.

«Это очень плохо, если он мне нравится? М-м... Конечно, плохо! Неприлично, возмутительно».

Проследовав вместе с юбкой за ширму, я переоделась. Вертясь перед большим старым зеркалом в простой деревянной раме, думала дальше. Портниха молча расправила широкие складки юбки, которая солнцем расходилась от пояса, доходя до пят и подняла брови.

«Неприлично, возмутительно... интересно. Как это — с Волком? У них все как у людей или... не все? Он грубый, наверное... Плохо, если грубый. Или хорошо? Смотря как „грубый“. А вдруг разный? Не попробую — не узнаю».

Я вспомнила пристальный тяжелый взгляд, мускулистые бедра, натянувшие штаны, когда он развалился на лавке, черную дорожку волосков на животе, которая уходит под пояс штанов. Зеркало безжалостно отразило заалевшие щеки.

«Помолиться бы тебе, Аса, неделю-две... Три-четыре. ...пять-шесть. Семь-восемь... Хотеть великородного — это же не преступление? Я свободна, он свободен...»

— Нравится? — подала хрипловатый голос портниха, не дождавшись от меня сигнала.

— Да, — машинально ответила. — То есть нет! Давайте попробуем ту, оранжевую... Да, ее.

После примерки оказалось, что юбка мне длинновата и портная принялась ее укорачивать. Скромно устроившись на лавке, я продолжила вертеть в голове неприличные мысли. Приличные или не очень — мысли ведь ни к чему не обязывают. Всего лишь мысли, фантазии на тему... Они ничего не значат.

«А ведь это могло бы стать выходом... Та же „услуга“ для безопасности. Сразу станет проще провести остаток дней здесь. ...беспокоиться ни о чем не надо будет, никаких охотников около дома. О детях в процессе не надо думать, у нас с великородными не бывает потомства. И никто ничего не скажет, через пять дней уйду и все... Так что очень даже... Может пока я здесь... А? Шанс».