Книга Пшеничная вдова, страница 122 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Реборн оскалился за сталью. Он откинул забрало, попытавшись смахнуть кровь, залившую веко.

– Нужно найти опиумный алтарь, – сказал он остальным, – Глядите по сторонам, в храме могут…

Он не успел договорить, в сумерках послышался свист, разрезающий слух. Что-то скользнуло рядом, послышался лязг металла о металл. Громила выругался.

– Что за чертовщина? – голос Беккета ударился о стены и заглох, как и силуэт, скрывшийся в темноте.

– Берегите глаза и шею, – предупредил Реборн, – Храм охраняют Острые Клинки.

– Этого только не хватало, безумово отродье, – сплюнул на пол Громила, удивительно ловко обращаясь с длинным мечом, практически с него ростом. Плевок попал на мшистую морду игуаны. Но Громила этого не заметил, а если бы и заметил, то все равно не испытал угрызений совести.

Реборн ждал острого клинка, но тот медлил. Вместо него совсем рядом просвистел топор. Из сумерек появились инаркхи, засевшие в храме. Реборн знал – это вовсе не трусы, а те, кто остался защищать своего бога. Лучшие из лучших. Увернувшись влево, Реборн зашел сбоку и рубанул, инаркх ускользнул от острия мача. Удар топора о меч отдался болью в пальцах, локоть, угодивший точно в забрало, разбил Реборну нос. Рот наполнился соленой кровью. Реборн думать не стал, навалившись всем телом на инаркха. Тот оскалился, когда оказался под тяжелым телом, закованным в латы. Они оба потеряли оружие, поэтому Реборн воспользовался кулаком. Первый удар пришелся в нос – око за око, как и завещал Воин, а в детали Реборн вдаваться не стал. Противник не чувствовал боли – он это знал точно, но попытался сделать так, чтобы у того хотя бы закружилась голова. Когда рука потянулась за мечом, у носа мелькнуло лезвие топора. Как инаркх умудрился дотянуться до оружия в такой короткий отрезок времени, так и осталось загадкой, которую Реборн тоже предпочел не разгадывать – он отрубил ему запястье, надеясь, что левой рукой тот орудует хуже. К счастью, противник оказался не настолько талантливым, поэтому получил мечом прямо промеж глаз.

– Жертвенный алтарь! – крикнул Реборн, проглатывая собственную кровь, – Нужно пробиться к Жрецам!

Беккет отбивался от двух, его латы уже дважды спасли ему жизнь. На меч Громилы, словно репа на нож, был нанизан скалящийся в безумной улыбке инаркх. Он обхватил руками клинок и подбирался к рыцарю, двигаясь животом по лезвию. Кровавая улыбка его становилась все ближе, а Громила не мог выдернуть меч из окровавленного живота, он увяз в нем почти по рукоять.

Реборн почувствовал резкую боль и взвыл. Тонкий шестигранник кинжала вонзился в плечо, в щель между смятым наплечником и грудиной. Острый клинок исчез так же внезапно, как и появился – Реборн заметил только еле уловимую тень, взмывшую под дырявый купол. Встав, он почувствовал, как голова закружилась, а к горлу подступило нутро. Под латами ощущалась мокрота – кровь смочила ткань, ладонь обхватила рукоять кинжала, который Острый Клинок не потрудился забрать с собой. Резкое движение – клинок со звоном упал на пол, разбрызгав капли крови. Реборн сжал зубы от боли, шаря глазами по ставшему знакомым полумраку. Он двинулся вперед – к массивной двери жертвенника. Два удара – дверь не поддавалась, звеня драгоценными камнями на поросшем мху дереве.

– Беккет! – позвал Реборн, – Сюда! Живо!