Книга Пшеничная вдова, страница 18 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Шумные вздохи начали обратный отсчет, когда на шестом вздохе рыцарь с ощипанным шлемом отнял руку, Исбэль вцепилась в его запястье дрожащими пальцами:

– Вороненая сталь… – отозвалась она, когда страх окунул ее в зеркальное забытье, – Под черными доспехами такие же черные души, как угли…

– Дрянь! – Исбэль упала на пол. Во рту почувствовался вкус соленой крови. Наверху – за спиной – послышалось шуршание меча, вынимаемого из ножен.

Но тут послышался лязг металла о металл, кто-то глухо вскрикнул, на платье брызнули капли крови. Рядом упал рыцарь в ощипанном шлеме, сквозь прорези в его забрале торчал тонкий клинок Ярла. Исбэль не видела, что произошло там, за ее спиной, но когда вслед за рыцарем упал и Ярл, который только что был совершенно мертв, она глухо вскрикнула. Как же он встал? Он был мертв, совершенно мертв, она готова была в этом поклясться!

– Что за чертовщина?! – взревел один из черных, занося клинок, скорее, из страха, чем из-за гнева.

– Стой! – крикнул другой, перехватывая лезвие соратника своим, скрежет заставил Исбэль прикрыться руками, – Не прикасайся к ней, – когда Исбэль повернула голову, то увидела пристальный гиацинтовый взгляд, – Это точно принцесса. Пшеничная вдова.

– С чего ты взял?

– Как часто на твоем веку вставали мертвые? Даже инаркху проткнешь глотку – и тот останется валяться. Лучше отруби-ка ему голову. А ежели еще раз встанет, то хотя бы не увидит, куда идти. Но прежде взгляни ему в глаза.

– Боги! – выдохнул рыцарь, от удивления подняв забрало. Лицо его походило на сморщенный картофель, – Такие бывают только у трупа, если тот полежит на солнце луны три… Я не вижу зрачков… Не мерещится ли мне?

– Это вряд ли. Гляди, эта сука за несколько мгновений убила сразу двоих – это точно пшеничная вдова, будь я проклят! – рыцарь с гиацинтовым взглядом вынимал из черепа меч, придерживая черную сталь шлема ногой, пока другой рубил Ярлу шею, – Покойся с миром, Эверет… Мы похороним тебя в огне, обещаю, – он посмотрел на соратника, – Лучше отвести принцессу к его светлости. Пусть сам решает, что с ней делать. Слушай, может, и руки этому поотрубать? Меньше чем махать будет.

– Эббет… смотреть в глаза покойнику – плохая примета. А такому покойнику, наверно, и подавно. Нужно их закрыть… Только что-то боязно… но и оставлять не дело. Может, ты?

– У него нет ни головы, ни рук. Он не сможет навредить тебе, успокойся, – ответил рослый рыцарь, все же решив подстраховаться и сделал это на удивление ловко – двумя движениями тяжелого меча отрубил сразу две руки, – И так и эдак, с нами не случится ничего хуже смерти, Йорд. А эта дама приходит к каждому одинаково – рано или поздно… даже если мы пройдемся по улицам и закроем глаза всем покойникам в городе, – он обернулся к Исбэль и та отползла на два шага назад, – Вставай, ты пойдешь с нами. Куда ползешь? Вставай, иначе я вспорю тебе брюхо!

Неизвестно, как ноги донесли ее до позолоченных врат тронного зала. По дороге чаще стали встречаться мертвецы, клочки порванной одежды и лепестки срезанных цветов на коврах. У распахнутых врат Исбэль заметила кровавые следы, ведущие внутрь, словно оставленные призраками. Кованое золото уже начало отражать лучи рассвета, накопив в себе еще больше желтизны. Блеск нового дня, его теплота, спокойствие весеннего утра казались насмешкой, обманом и просто глумлением. Золото стекало с ворот шипастыми стеблями роз, раскидистые листья обнимали хрусталь кроваво-красных лепестков. Хрустальные ручки дверей ловили алые лучи, заключая его в стеклянную темницу. Одна из них была разбита вдребезги, будто кто-то хотел освободить солнце и останки стеклянной темницы теперь хрустели под ногами.