Книга Пшеничная вдова, страница 64 – Данила Скит, Сумеречная грёза

– Что вы делаете?!

– Нечем… дышать…

Исбэль неистово резала на себе платье, освобождая многострадальное тело от тисков удушающей ткани. Реборн подскочил к Исбэль и разжал ее ладонь, заставляя выпустить кинжал. Холодная сталь со звоном ударилась о пол.

– У женщин Теллостоса кинжалы что, вместо украшений?!

– Я не виновата, что ваши люди так плохо обыскивают!

Одним движением Реборн развернул Исбэль, заставляя кружиться огни свечей в ее глазах. Резко потянул на себя завязки корсета, та сдавленно крякнула. Пока он, чертыхаясь на чем свет стоит, пытался разобраться в премудростях женской одежды, Исбэль пыталась заглушить в себе рыдания. Так и не сумев справить с завязками, заклепками и еще черт знает с чем, Реборн кинулся искать кинжал, а когда нашел, стал ловко разрезать всю эту мудреную конструкцию. Резать у него получалось явно лучше, чем раздевать женщину. Исбэль полной грудью вдохнула прохладный ночной воздух, подошла к столу, уперлась о его край руками и шмыгнула носом – он не увидит ее слез.

Подойдя к супружескому ложу, Реборн откинул пушистое одеяло. Расширил края уже имеющейся раны острием кинжала, давая дорогу крови. Приложил руку к блестящим шелковым простыням. Он бы подождал, пока кровь не остановится, но краем глаза заметил как Исбэль крепко приложилась к бокалу вина.

– Опять? С вас давно хватит! – Реборн отобрал бокал, со злостью выплеснув куцые капли на пол.

Он схватил ее за талию, когда та потянулась к бутылке, и начал оттаскивать от стола. Исбэль не собиралась так просто сдаваться, схватилась за край стола, потом за блюдо с фруктами, затем в ход пошел и воздух… Фрукты глухо попадали, раскатываясь по гладкому полу. Огромной чаше из волнистого синего стекла повезло меньше – она разбилась сразу же, как только коснулась расписного дерева. Твердого, как сам камень. Реборну пришлось подхватить Исбэль на руки, чтобы окончательно спасти бутылку от решительности пьяной женщины. С не меньшей злостью он вынул остатки Исбэль из огромного платья, оставив ее в одной белоснежной сорочке, оттолкнул ногой пышную юбку и понес на кровать. Кажется, она заснула еще по дороге. Во всяком случае, когда Реборн без изысков кинул ее на запачканные кровью простыни, та не возмутилась, только промычала что-то невнятное и тут же затихла.

– Надеюсь, вы будете спать спокойно, королева Исбэль Блэквуд, – глубоко дыша, то ли от напряжения, то ли от еще непрошедшей злости произнес Реборн.

Ладонь засаднила. Сегодня на ней осталось много отметин: следы мелких ногтей, порез от меча и рана от кинжала. Без всякого боя Исбэль добралась до его крови.

– Не хватало еще яда на лезвии кинжала, – тихо проворчал он и вдруг задумался.

Развернувшись, Реборн медленно направился к лоджии, чтобы продолжить начатое. На этот раз действительно полезное – с меча нужно было стереть кровь.

Предстояла долгая, бессонная ночь.

Исбэль проболела несколько дней. С ней всегда так бывало, когда она напивалась вина. Вернон, королевский клирик, говорил, что это от натруженных нервов: во время нежданных расстройств принцесса принимала слишком много душевного лекарства, но именно в это время оно ей было не полезно. Впрочем, Исбэль проверяла – не полезно оно было и в любое другое время. На место веселья и беспечной отважности приходила жуткая боль, так что Исбэль не могла и голову поднять с подушки. Благо, в последние дни ее никто не беспокоил, кроме служанок и нового лекаря. Тот, видимо, не знал ничего кроме своей холодящей мази, потому как снова вымазал ею Исбэль: травяные чаи не помогали, а рецепта чудодейственного отвара Вернона он не нашел.