Книга Пшеничная вдова, страница 67 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Сузив глаза, Бернад превратил взгляд голубых глаз в лезвие. Глупая девчонка давно бы вздернула носик и начала дерзить, ошибочно воспринимая свое королевское положение, трусливая – тряслась бы, как ноги новорожденного ягненка. А эта рыжая ведьма была сдержана и учтива, как вино, сделанное из винограда лучшего сорта, которому дать настояться, и оно потеснит все вина в погребе. «Дорвудова кровь, отравленная, сколько бы золота за себя не просила».

А отблески Агатового моря заглядывали в зал, играя на темно-бордовой древесине, на дюжине разноцветных бутылок, на слишком низко висящей люстре, оставляли пятна света на колоннах… Это была вечная загадка – как такое далекое море умудрялось пересечь прибрежные скалы, небо и мрамор, чтобы обласкать взгляд и согреть застывшее зимой сердце. Зал был прекрасен и свеж, словно цветущая мята в летний зной.

– В чем ваша польза, а? Вот ответьте мне! – сдвинул кустистые брови Бернад, – Выстроить порты в нужном месте, чтобы драть пошлины и перепродавать одно на другое – вот и вся ваша заслуга! Называете себя сердцем всех королевств? Слишком много чести для паразитов. Торгаши ничего не производят, только наживаются на чужом труде. Вы пробовали сделать вино, выдоить хоть одну корову? Торчали целыми днями на рудниках, чтобы легкие превратились в кровавое месиво? – гнев покидал Бернада, колким морозом разрезая воздух, – Нет! Столица жиреет, не запачкав своих белых ручек! Но вы, молодая леди, пошли дальше всех. Вы умудрились купить любовь подданных. Ушлая, хитрая торговка!

Исбэль до боли стиснула пальцы:

– Любовь покупают в борделях, а пшеница спасает жизни.

Тяжелая ладонь, мигом превратившаяся в кулак, с силой опустилась на гладкую поверхность стола. Послышался треск. Исбэль вздрогнула, впившись коготками в ладонь. Король Бернад взглянул исподлобья, словно готовясь накинуться и разодрать ей шею. Реборн обернулся.

– Ха! Единственная жизнь, которую вы спасли, это ваша собственная. Когда согласились на брак. Все!

– Правда? – удивилась Исбэль, надолго ли она спасла себе жизнь? – В играх господ проигрывает всегда простой народ. Свадьба сделала так, чтобы он не играл вовсе.

– Если бы вы отказались, вас бы потащили к алтарю с завязанными руками. И ртом заодно! – Бернад сжал кулаки. Исбэль вовсе не ожидала от него такого гнева. Сколько же ненависти скопилось в его душе… Исбэль явно уже не хватало медоедовой смелости, – Передо мной можете не изображать святую невинность. Мою любовь вам не купить – оставьте это для безмозглого отребья.

– Покупает она ее или нет, сейчас это не важно, – спокойно сказал Реборн, подойдя ближе. Он отодвинул стул от стола и развернул его к Исбэль, чтобы та присела. Исбэль не двинулась с места, словно ноги ее приморозило к полу, – Но сейчас королева должна сделать то же, что и всегда, чтобы успокоить мятежный народ.

– Что именно? – с непониманием спросила Исбэль.

– Отправиться в пшеничный поход.

– Когда? – только и смогла выдавить из себя Исбэль.

– Завтра, – ответил Реборн.

– Но со свадьбы прошло все пара лун…

– Прошло уже пять лун! – казалось, с каждым разом Бернад кричит сильнее, все больше и больше походя на разъярённого медведя. Встав во весь свой исполинский рост, он вышел из-за стола и поравнялся с сыном, – Но для пьяниц время течет иначе, так? Ты засунешь в котомку свое высокое величество и отправишься колесить по Теллостосу. А когда вернешься, вся страна должна знать, что пшеничная вдова счастлива и пребывает в добром здравии.