Книга Цена дара, страница 72 – Данила Скит

— Какая разница за какую мразь выступать, если она платит за то, чтобы закопать в могилу другую мразь? — я предполагал, что он скажет нечто подобное. Томаш первый, кто согласился существовать со мной в аду.

Когда я получил Марсианское гражданство, на меня обрушилась вся мощь Конфедеративной антипропаганды. Но Земля хотела сделать из меня шута, и вряд ли позволила быть кем-то иным. Марсу же нужна была эффективная боевая единица, а прославить он мог меня и на плакатах. С моим отбытием на Венеру на заводских стенах красной планеты прибавилась еще парочка-другая тысяч бесполезных картинок.

«Останемся «зетниками», как и были. Отстоем быть не худо, покуда ты жив, а вот менять счастливую букву на проклятую «альфу» плохая примета. Те ж дохнут, как мухи, — сказал Томаш тогда. — Мы — «зетники», и баста. Где-то я слыхал, что последние станут первыми». Иногда мне казалось, что он становится сентиментальным. Томаш пошел за мной, чтобы не идти в пекло с кем-то другим.

«Они все равно от меня не отстанут, пока я не похороню свои кости в этой гнилой земле. Лучше уж я прикреплю свой зад к тому, кто знает, куда идет. Глаза на затылке — полезная штука, зрячий», — скрипел стальной чешуей Томаш. Я так и не привык к его драконам.

Еще двоих — Донг Джана и Андрэ Нильсона я смахнул в команду после уничтожения одной из бригад «альфы», как крохи со стола. Брендан Каллахан был не лучше и не хуже остальных, мне просто понравилась его фамилия. Она звучала так, словно он будет отличным товарищем. В конце концов, я знавал его брата, и мы отлично поладили тогда.

— Капитан! Даурус вышел на связь. Он, вроде, не в духе… — Брендан всегда подскакивал с новостями возбужденный и взъерошенный, будто от этого зависела судьба всей вселенной. В какой-то степени он был прав, ведь каждая душа — вселенная. Сейчас в моем наушнике их было примерно полторы тысячи.

— Выведи на внешку, хочу, чтобы «Венет» слышал, — за пять лет я привык отдавать спокойные приказы.

Соскочил с турника, присев на лавку в пропахшей потом тринажерке. Рядом ронял слюни Лютый. Не имел привычки кормить его перед рейдом, он должен был накопить злость. Этого добермана я вынул из загона прямо в разгар подпольного боя, очередного на его веку. Однажды я уже сделал это, и повторить мне не составило труда. Это был тот самый пес, что рвал глотки из стали и проводов в «Лазурном безумии». Генномодифицированный, он имел стальную челюсть, мышцы и почти человеческую продолжительность жизни. Но все это было, на самом деле, совсем не важно. Главное, что он ненавидел. Я запомнил однажды, как он терзает железо и подумал, что его навык пригодится на поле боя. Еще никогда я не был настолько прав.

— Линия связи не защищена кодировкой «Скайблока», вы что, с ума там посходили?! — поздоровался излишне впечатлительный глава венерианской общины «Торпедо».

Они застряли на нулевой высоте, окруженные силами «Венета». К ним вели три маленькие лазейки и примерно один с половиной шанс. Никто из пяти присланных групп «альфа» не смог им воспользоваться и вывести их из этой ловушки. После того, как Конфедерация засыпала снарядами землю, это стало еще сложней. Тотально оглушенные «Венетом», среди минного поля неразорвавшихся снарядов и оставшихся в живых, разозленных донельзя роботов… я люблю безнадежные варианты, от них ярче горят взгляды.