Книга Плетущая, страница 60 – Лия Арден

Почему-то это смутило Ену, салфетка была старая, но знахарка её хранила. Ена никогда не думала об этих подарках как о чём-то особенном. Ей просто нравилось радовать окружающих, а чем добрее люди к ней были, тем чаще ей хотелось им что-то подарить. Однако помимо рукоделия она мало что умела.

– Видела я и как ты на рынке всем постоянно помогала, да и князя Яреша я уважала. Он всегда хорошо платил, с уважением наставления принимал и советам следовал. Хороший князь, благородный. Не верю, что он виноват в поджоге, и в твоё предательство не верю.

– Поэтому ты соврала Злату про дурман в моём вине?

– Не соврала, – качнула головой Милья, её уверенность лишила Ену дара речи. – Тело у тебя, конечно, маленькое да хрупкое, много хмеля и не надо, чтобы напиться. Но дурман был.

Она схватила Ену за руку и ткнула её девушке под нос, заставив взглянуть на ногти. Те стали болезненного красноватого оттенка.

– Красная дурман-трава, – подтвердила Милья мысль Ены и пододвинула к ней склянку с тёмным порошком. – Кто-то тебя медленно травит. Во все напитки добавляй этот порошок. Он действие дурман-травы снимет, но этого недостаточно. Лучше найди того, кто от тебя желает избавиться.

Ена сдавленно усмехнулась:

– Ты сама сказала, что у меня врагов полон двор.

– Как есть, так и сказала, – смешком поддержала Милья, на что Ена не оскорбилась, наоборот, знахарка нравилась ей всё больше. Она ничего не приукрашивала и не нянчилась с ней, предпочитая говорить правду в лицо. Благодаря такой откровенности Ена почувствовала облегчение: её наконец перестали убеждать, что всё будет хорошо.

Всё хорошее закончилось месяц назад.

– Ошибся князь, воспитав тебя доброй, – внезапно фыркнула Милья, явно раздосадованная. Ена рот разинула: доброту считали хорошей чертой, особенно для девушки. – Он сам и сыновья его – воеводы, тебя же научить простому правилу не подумал, – продолжила ворчать Милья, словно доброта и покладистость Ены оскорбляла её лично. – Запомни, деточка. – Ена ахнула, когда Милья треснула её деревянной ложкой по голове. Не сильно, но назидательно. – Если твой дом полон крыс, ты с ними не сотрудничаешь, ты их травишь.

– А если я не знаю, где они прячутся? – посерьёзнев, спросила Ена. Совет она запомнила.

Милья улыбнулась:

– Тогда ты запускаешь в дом змею и глядишь, как сучата разбегаются сами.

С каждым днём произношение звуков давалось Алаю всё легче, однако он по привычке почти всегда молчал. Теперь и для него Морана создавала еду и воду. По словам богини, пища для выживания ему не требовалась, но царевич приходил в такой восторг от разных вкусов, что Морана сама старалась его удивить. Стоило Ене заикнуться об этом, как на лице богини отразилось изумление, невиданное ранее недоумение. Она взглянула на сотворённые абрикосы в руке и тут же превратила их в обычные яблоки, которые Алай уже пробовал. Ену её отрицание позабавило, но говорить больше она ничего не стала.

Алай, как и Ена, продолжал безропотно следовать за богиней. Иногда это её то ли раздражало, то ли беспокоило. Морана стала чаще на него оборачиваться, но по выражению лица Ена не могла понять: надеялась ли богиня, что он отстанет, или же боялась, что царевич потеряется.

И в целом их путешествие продвигалось хорошо, пока на четвёртый день не распогодилось и утро не встретило их голубым небом и ярким солнцем. Попав под его не скрытые тяжёлыми облаками лучи, Алай болезненно зашипел и стремительно вернулся под тень лесного массива.