Книга Шулер, страница 185 – Дж. С. Андрижески

— Ты ничего не знаешь, — рявкнула она. — Ты ребёнок… воспитанный червяками! Что ты можешь об этом знать? Ты ещё не видела войны.

Я не утруждалась ответом.

Когда мы добрались до вершины склона, я остановилась перед витриной с потрескавшимися окнами и деревянными ступенями, с которых облазила небесно-голубая краска. Я всматривалась в пыльное стекло, зная лишь то, что меня тянуло остановиться здесь.

Подвинувшись и встав рядом со мной, Чандрэ скрестила руки и неохотно кивнула.

— Хорошо, — сказала она. — Твои навыки отслеживания наконец улучшились.

Мои глаза остановились на изображении похожего на гуру пожилого мужчины в одежде песочного цвета. Его руки были сложены на груди в молитвенном жесте. Написанная от руки вывеска гласила на английском: «Горячая пища за 20 рупий! Бесплатная медитация и йога!» Под вывеской стояла трёхфутовая статуя Ганеша с гирляндой из розовых и белых цветов. Ещё больше лепестков красовалось на статуях индийских богов, из которых я узнавала и могла назвать лишь нескольких. Деревянные чётки висели в витрине рядом с изображением сине-золотого солнца, пересечённого белым мечом.

Я также видела вдали статуэтки сидящего Будды и улыбнулась.

Отчасти улыбка была вызвана характерной для Индии мешаниной, я знала это, но абсурдность смешения религии без бога с многобожием казалась мне ошибкой, свойственной только видящим.

Мне пришло в голову задаться вопросом, верили ли видящие в богов или в Бога.

Ревик использовал «боги» или «d’ gaos» так, как другой человек использовал бы слово «дерьмо», и это мало что говорило мне об его настоящих религиозных воззрениях.

Мой взгляд вернулся к изображению мужчины в одеждах песочного цвета. Его глаза светились на состарившемся, но почему-то не имеющем морщин лице.

— Вэш, — пробормотала я. — Иисусе.

— Не совсем, — в реплике Чандрэ прозвучала редкая нотка. — Не позволяй его лицу для людей одурачить тебя. Аренду надо платить. Даже в Сиртауне.

Она дёрнула деревянную дверь с проволочной сеткой.

Не отвечая, я последовала за ней в прихожую, которая оказалась просторнее и чище, чем я ожидала.

Вымощенная плиткой из чёрного камня, комната тянулась глубже по склону горы, чем я ожидала. Деревянные плинтусы и панели подчёркивали белые стены насыщенными оттенками дерева, кое-где подмоченного водой, но сиявшего от недавней полировки. Старенький вентилятор дребезжал в окне рядом с фреской тибетского храма Потала в Лхасе, выполненной с поразительной искусностью. Над плато на фреске сияло ещё одно сине-золотое солнце.

Прямо за дверью стоял низкий стол, сделанный из того же тёмного дерева, что и плинтусы. Миска с галькой и свеча служили ему единственным украшением.

За ним на складном стуле сидел молодой мужчина-европеец с бритой головой, одетый в оранжевые одеяния. То, каким наивным рвением светились его глаза, говорило мне, что он наверняка был человеком.

— Могу я помочь вам, сестры? — сначала он посмотрел на меня. Затем, заметив Чандрэ, он окинул её повторным взглядом и широко улыбнулся. — Кузина Чандрэ! Индия скучала по тебе, друг мой!

Я вскинула бровь и покосилась на Чандрэ, подавляя улыбку.

Проигнорировав меня, она поклонилась человеку, сложив ладони в молитвенном жесте.

— Привет, Джеймс, мир тебе. У нас аудиенция с Учителем.

Джеймс просиял.