Книга Виктория – значит Победа. Серебряной горы хозяйка, страница 14 – Салма Кальк

— А чего тут позашивали-то? — спросила Берта у Мари и показала ей лиф того самого лилового платья.

— Ну так госпожа Викторьенн после болезни очень уж похудела, — ответила та со вздохом.

— Меня что ли не могли позвать? Сделаем, чтобы было и аккуратно, и по фигуре, — уверенно сказала та.

И поскольку приближалось время ужина, то делать начали прямо сейчас.

Тот же самый парик с какими-то уложенными кудряшками Берта всё равно что над паром подержала. Точнее, держала Жанна, Мари аккуратно обрызгивала водой, а она водила ладонями вокруг, и от тех ладоней шёл пар. После процедуры кудряшки стали выглядеть значительно чище.

— Переуложить бы, — Берта оглядела парик критически.

— А может быть, я просто помою голову? — решила встрять я. — И мы как-нибудь уложим мои волосы?

Вообще сидящая тут же и с восторгом наблюдавшая за всем Тереза была именно что с причёской из собственных волос. Тёмные локоны уложили в аккуратный узел на затылке, пару кудряшек вокруг лица выпустили наружу, да и всё. Может, мне тоже так можно?

Пока же мои волосы были заплетены в непрезентабельную косу непонятного серого цвета. Коса заканчивалась ниже лопаток.

— Не успеем уже, госпожа, — пожала плечами Берта.

— Завтра утром? — тут же среагировала я. — Или вечером, после ужина? Чтобы до утра волосы высохли?

— Волосы-то высушим, — кажется, Берте понравился мой настрой. — Но вы ж, говорят, пока ещё нетвёрдо на ногах стоите?

— Вот вымоюсь — и буду стоять твёрдо, — уверенно сказала я.

Кажется, все они не были так уверены, но не стали спорить. Да и мне сначала нужно было перенести ужин, а там будет видно.

Меня снова облачили в знакомое лиловое платье, только теперь Берта что-то сделала с лифом, и он стал выглядеть — будто точно по мне. Аккуратно. И посвежевший парик тоже стал симпатичнее, и вообще нужно бы ногти подпилить, и руки бы на ночь каким кремом намазать, просто чтобы стало поприличнее, да? Чистый и ухоженный человек всегда вызовет больше симпатии, чем неряшливый и абы как одетый. Нужно постараться, в общем.

А в уже знакомой комнате меня поджидал сюрприз — кроме баронессы и её сына, за столом восседал плотный высокий мужчина, одетый в серое сукно, но с крупными серебряными пуговицами. На голове парик, на носу бородавка. И кто это такой?

Меня спасла Тереза.

— Здравствуйте, господин Фабиан! Видите — Викторьенн встала! Смогла выйти к обеду, и сейчас тоже!

Названный поднялся и поклонился.

— Рад видеть вас на ногах, госпожа Викторьенн. И что же, вы уверены, что идёте на поправку?

— Да, господин Фабиан, благодарю вас, — я поклонилась ему в ответ, голова не отвалится, колени тоже. — Мне сказали о некоем завещании моего супруга, я так понимаю, этот вопрос не даёт покоя многим в этом доме, — и не смотреть на баронессу и Симона, совсем не смотреть. — И ещё я желаю знать, где похоронен мой супруг, и помолиться на его могиле.

По виду господина Фабиана я поняла, что сказала какие-то правильные вещи.

— Ну, положим, помолиться — это когда Валеран разрешит вам выходить из дому, что-то вы пока бледны чрезвычайно — он пристально смотрел на меня.

— Так вот, нужно дышать воздухом, чтобы скорее выздороветь окончательно, — сказала я.

— Хорошо, возможно, вы и правы. Съездим. И что же, тогда я приглашаю Тиссо на завтра, и пускай оглашает, так?